Одержизнь

Всю дорогу обратно Жиль думает о мертвецах в узком коридоре. О том, каким всепоглощающим должен быть страх перед смертью и желание использовать шанс выжить. О том, что чувствовали люди, загнанные в тоннель, где негде спрятаться. Знали ли они? Знали. И всё равно шли, бежали, стараясь успеть, закрыть собой детей…

«А помнишь, как ты сам со связанными руками шёл за Акеми? – шепчет память. – На что ты надеялся? Что Клермон тебя пощадит? Надо было сбежать по дороге, Акеми ничего бы не сделали. Но ты шёл. И в голове не было ничего, кроме того, что ты должен быть с ней».

– И я пошёл бы ещё. И ещё. Даже зная, чем закончится, – шепчет мальчишка.

– Чё ты бормочешь?

– Ничего. Думаю о тех людях, которые тут погибли. Я понимаю за что.

Полчаса спустя вся группа собирается у входа в боковой тоннель. Сонная Амелия висит на плече отца Ксавье и задумчиво мусолит палец. Девочке душно, она тяжело дышит, безразлично глядя в одну точку.

– Закрывай глазки, – просит её Акеми. – Спи. Отец Ксавье тебя понесёт. Будет темно, смотреть там не на что. Спи.

– Плохо пахнет, – жалуется малышка.

– Это испытание, – объясняет японка. – Его надо выдержать, доказать, что ты сильная. Закрывай глазки.

После того как Жиль отвёл её и священника в сторону и рассказал про трупы, они долго совещались, как уберечь девочку от тяжёлого зрелища. Завязать себе глаза Амелия не позволила. Оставалось лишь одно: нести её так, чтобы она не видела перед собой ничего, кроме стены.

Большинство вещей пришлось оставить на дрезинах. Взяли спальники, запас продуктов на три дня, воду, сухое горючее, смену одежды, мачете и котелок с мисками и ложками. Фортена не смогли разлучить с книгами, тот вцепился в них так, будто те его всю дорогу кормили. Отговаривали всей группой – бесполезно.

– Да хер с тобой, тупарь чёртов! – психанул в итоге Гайтан. – Вместо того чтобы девкам помочь нести вещи, ебись ты со своими книжками!

– Гайтан, – с укоризной окликает его Ксавье и качает головой.

– Отец Ланглу, хотите читать мораль – прочтите её, когда мы отсюда выползем, на хрен! Сорси, давай рюкзак сюда. Да, потащу оба! Опирайся на костыль и под ноги смотри!

– Месье Гайтан, не злитесь, – сонно произносит Амелия.

– А ты, мелочь, ещё раз мне месьекнешь – вообще перестану с тобой общаться! – грозит ей пальцем Йосеф. – Как Сорси – так без всяких «мадам», а как я… Я те шо – месье Фортен? Я тебе не друг, да?

– Друг, – зевает малышка. – И я больше не буду тебе месьекать.

Йосеф перестаёт хмуриться, кивает и первым исчезает в боковом ответвлении тоннеля. За ним потихоньку ковыляет Сорси, отец Ланглу несёт дремлющую Амелию, за ним следуют Жиль и Акеми, а пыхтящий под тяжеленным рюкзаком библиотекарь замыкает шествие.

Они идут по узкому тоннелю часа два. Останавливаясь, отдыхая, делая по глотку воды из канистры. Труднее всех приходится Сорси, но она молчит, старательно идёт вперёд, обходя трупы и кучи дерьма на бетонном полу. Акеми крепко держит Жиля за руку, словно боится, что тот отстанет и потеряется. Мальчишке лямки тяжёлого рюкзака натирают голые плечи, и он корит себя за то, что не догадался одеться.

Во время очередного маленького привала Акеми опирается спиной на бетонную стену тоннеля и закрывает лицо ладонями.

– Сэмпай, что? – тут же подрывается Жиль. – Плохо опять?

– Нет, не волнуйся. Я немного устала. Как все мы.

Ещё через несколько минут пути бетонный тоннель начинает забирать вверх, приходится идти в горку, но дышать становится ощутимо легче. Даже Амелия немного оживает, начинает ворковать что-то себе под нос.

– Выход, – сообщает Гайтан. – Видите?

Он гасит свечу в фонаре, но темнее в тоннеле не становится. Действительно, впереди брезжит слабый свет. Приободрившись и возбуждённо переговариваясь, все спешат к источнику света. Гайтан первым взбирается по короткой бетонной лестнице и выглядывает за приоткрытую дверь. Оборачивается и сообщает:

– Ну всё, по ходу, мы в Англии.

Один за другим они выходят из тоннеля. Сбрасывают вещи, садятся прямо на растресканный бетон площадки у Евротоннеля и озираются вокруг. Дневной свет непривычно ярок, воздух кажется невероятно вкусным и свежим. В стороне от площадки шумит, колыхаясь от ветра, высокая трава, из-за неё виднеются ограждения и постройки вроде тех, что в изобилии попадаются у железнодорожных вокзалов.

– Ветер сильный, оденься, – просит Акеми Жиля, и тот послушно лезет в рюкзак за рубашкой.

– Я погляжу, что там, – кивает мальчишка на постройки за полем и спускается с бетонного парапета в траву.

Он успевает пройти метров семьдесят, прежде чем засекает движение в одной из построек. Жиль останавливается, напряжённо всматривается: да, он не ошибся. Там люди и, похоже, путешественников заметили.

– Месье Фортен! – кричит мальчишка сквозь шум ветра. – Там люди! Вспоминайте скорее, как сказать им, что нам нужна помощь!

Жиль бегом возвращается обратно, присаживается на корточки перед священником:

– Учитель, что дальше делать? Они сюда идут!

– Успокойся. Мы уже это обсуждали. Объясним, кто мы и что нам нужна медицинская помощь. И общение с представителями местной власти.