Одержизнь

Пацанёнок смотрит на маму, потом на руки Гайтана и кивает. Вслед за ним кивает и Сорси.

Когда стихают радостные вопли Амелии и Ронни, Канселье перестаёт улыбаться, напускает на себя серьёзный вид и спрашивает:

– Ну, со свадьбой и свидетелем разобрались, теперь давайте по делу. Месье Ланглу, как прошло ваше путешествие?

Ксавье медлит с ответом. Жиль стоит у него за плечом, напряжённо ждёт.

– Неоднозначно, – произносит наконец священник. – Дорога опасная. Пути целы, но мосты в аварийном состоянии. Города разрушены, бóльшая их часть уничтожена пожарами. С питьевой водой проблем не было. Запасы еды нам удалось пополнить в уцелевших супермаркетах. И самое главное: да, в Англии живут люди. Вероника Отис – англичанка. И как оказалось, именно она была целью нашего путешествия.

Канселье с любопытством смотрит на большеглазую ушастую Ронни, хмыкает в сторону:

– Она большой специалист по детским болезням?

– Она нулевой пациент.

– Месье Ланглу, я дико рад вашему возращению. Настолько, что вообще не понимаю, что вы только что сказали.

– С Ронни эпидемия одержизни началась в Англии. И с её же помощью проблема самочувствия детей была ликвидирована. Она помогла Амелии – поможет и другим маленьким пациентам с одержизнью, – терпеливо объясняет Ксавье.

Взгляд Канселье не нравится Ронни. Она делает шаг вперёд и заявляет, глядя на начальника полиции:

– Я уметь. Я помогла Эмили и помогать другим дети. Я не просто девочка.

– Оу, мадемуазель даже по-нашему понимает! – удивляется Канселье. – Замечательно.

– Эмили и мистер Джек, – кивок в сторону Фортена. – Обучают меня говорить по-французски. Я умная. Я быстро учиться… учусь.

– А по-английски меня научишь? – прищуривается Канселье.

Ронни кивает и на всякий случай отходит подальше, прячется за Жиля.

– Мы уже решили, месье Канселье, – подняв руку в просьбе, начинает Фортен. – Девочка поживёт в семье месье Ланглу, а я буду её обучать. И Амелию заодно.

– Отлично, – подводит итог начальник полиции. – Полагаю, на сегодня все свободны. Всем вам большое спасибо, отдохните, через пару дней я к каждому из вас загляну на разговор. Отец Ксавье, Жиль, мы с вами дождёмся машину из Ядра, я помогу вам добраться до дома. Остальных ожидают у входа в вокзал трое велорикш. Их работа оплачена. Грузите вещи, и вас отвезут по домам. Йосеф, если ты про свадьбу пошутил, я тебя на две недели под арест запру.

Гайтан спускает Николя на пол, навьючивает тяжёлый рюкзак себе на плечи. Оглядывается на Канселье и басит:

– Кто ж с этим шутит, ещё и при детях! С вас белая рубаха, начальник. И рожа повеселее. Гульнём!

Щелчком отправленный с ногтя кусочек мрамора рикошетит от колонны перед зданием вокзала, падает на пол, где его тут же принимается гонять Сури. Жиль вздыхает, лезет в карман, достаёт ломтик сушёного мяса. Разжёвывает, подзывает котёнка и скармливает ему. Присаживается на корточки у стены, вслушивается в обрывки разговора, доносящегося через открытую дверь с улицы. Отец Ксавье рассказывает начальнику полиции детали путешествия. И – спасибо ему – старательно обходит в своём повествовании тему отношений будущего Советника Бойера с Акеми Дарэ Ка.

– …не поверю. Чтобы за двести лет техника не износилась – быть не может! – слышится удивлённый голос Артюса Канселье.

– Особые технологии. Но, как мне показалось, небезопасные. Нельзя играть с тонкими материями и оставаться безнаказанным, – спокойно говорит Ксавье. – Приближённые короля Англии считают, что всё под контролем и система работает без сбоев, но всё это до поры до времени.

– Они похожи на нас, святой отец?

– Нет. Мы рядом с ними выглядим дикарями. Они – благополучная, сытая, высокотехнологичная нация. Когда король спросил, как в Азиле обстоят дела с культурой и здравоохранением, я понял, что между нами пропасть.

– И в то же время привезли с собой ребёнка. – В голосе Канселье слышны мрачные нотки. – А она сможет здесь жить? И кто её вообще с вами отпустил…

– Артюс, как друга прошу: то, что сейчас скажу, – между нами. – Священник понижает голос, и Жилю приходится напрячься, чтобы расслышать. – Ронни никто не отпускал. Она сирота. Родителей убили. И убили бы и её тоже, останься она в Англии. Девочку с нами отправила её тётка. Человек непростой, и… возможно, её уже нет в живых. Прошу прощения… Амелия! Не уходите далеко! Идите обе сюда!

Котёнок топчется в куче каменной пыли, топорщит хвост, делает кучку, тщательно закапывает.

– Угу. Тебе туалет нужен, – кивает Жиль. – Вероника нас выставит тут же из дома. Мне кажется, ты никому не нравишься, кроме меня. И знаешь… мы похожи. Акеми ты тоже нравился. Или она делала вид.

Мальчишка подбрасывает ещё один камушек, зверёк бросается ловить его, гоняет по полу. Услышав шаги по ступенькам, Жиль оборачивается. Канселье стоит в дверях, сунув руки в карманы брюк.

– Что сидишь тут, как наказанный? Выходи, поговорим.

– Вас там с Учителем двое – вот и разговаривайте, – огрызается Жиль.

Канселье переступает с ноги на ногу, прищуривается, рассматривая мальчишку.

– Что-то тебе не полегчало, смотрю. Тебя драть никогда не пробовали?