Одесса — Париж — Москва. Воспоминания художника

Выпады в последнее время против Л. Брик считаю работой людей неглубоких, не умеющих объективно разбираться в вещах. Они, по-моему, только пачкают Маяковского. Поэт этих «защитников» здорово почистил бы!

14 июня 1969

Мой курс во ВХУТЕМАСе

В 1922 году Совет ВХУТЕМАСа пригласил меня читать лекции по западному искусству. Читал я два раза в неделю, и так как голод по реалистической живописи во ВХУТЕМАСе сильно ощущался, то я решил прочитать цикл лекций о реалистических школах: барбизонской, импрессионистской и постимпрессионистской. Учитывая популярность в то время Пикассо, я подготовил две отдельных лекции о его творчестве. Программы были утверждены вхутемасовской профессурой, и я приступил к чтению лекций.

Моя задача как лектора ВХУТЕМАСа заключалась в том, чтобы доказать, что портрет Мане лучше портрета, написанного Пикассо, и что Пикассо — великий экспериментатор новой композиции. Но, совершенно отойдя от натуры, он в первые годы увлекался импрессионистами, постимпрессионистами и был реалистом. А потом, порвав связь с натурой, создал собственную натуру, им выдуманную.

* * *

Во ВХУТЕМАСе были следующие факультеты: живописный, скульптурный, графический, монументальный, производственный и театральный.

На живописном факультете преподавали: Кончаловский, Машков, Лентулов, Кузнецов, Герасимов, Архипов, Древин, Шевченко, Осмеркин, Куприн, Шестаков, Храковский.

На графическом: Фаворский, Кардовский, Митурич.

На скульптурном: Голубкина, Королев, Ясиновский.

На производственном: Панова, Родченко и Татлин.

На монументальном: Чернышев.

На театральном: Федоровский.

Художники Кандинский и Малевич преподавали только в начале основания ВХУТЕМАСа. Около года. Потом они уехали в Петроград.

Дисциплины «цвет, объем и пространство», считавшиеся обязательными для студентов всех факультетов, охотно изучались вхутемасовцами.

* * *

Занятия проводились в большом неотапливаемом зале. Одет я был в зимнее пальто и валенки. Мои слушатели, большей частью комсомольцы, участники Гражданской войны, одетые в поношенные ватники и видавшие виды шинели, вразвалку сидели на ящиках и скамьях. Лекции записывали в рисовальные альбомы. Кафедра стояла на дощатых подмостках и выглядела унылым символом вхутемасовской бедности.

Над моей головой висело большое красное полотнище, на котором жирным шрифтом было написано: «Музей — кладбище искусства». По бокам висели два транспаранта с сияющими надписями: «Боритесь за новые формы искусства» и «Освободитесь от плена традиций».

Порой мне казалось, что слушатели не разделяют мои взгляды на современную живопись, но по запискам, которые я получал после лекций, становилось понятно, что аудитория великолепно разбирается во всем том, о чем говорилось. Дискуссии о Пикассо после моей лекции продолжались неделю. Вспоминая теперь это грозовое время и необыкновенную аудиторию, перед которой выступал, я удивляюсь своей смелости. Только молодость и революционный дух могли меня поддержать.

Лекции я часто заканчивал мыслью Игоря Грабаря: «История искусства не знает ни одного великого мастера, который избежал бы влияний на него других мастеров, иногда даже менее значительных. Без этих взаимоотношений не было бы вообще стройности и закономерности в поступательном движении мирового искусства».

* * *

Студентов очень занимало сравнение творчества Мане и Пикассо. В своих лекциях я пытался доказать, что творчество великого импрессионистского мастера Эдуарда Мане ближе нам, чем творчество выдающегося новатора Пабло Пикассо. Что оба они были учениками старых мастеров, много заимствовали у них, но эклектиками не были. Мане многое брал у Гойи, Веласкеса, Гальса и японцев, но стиль, созданный им, был свободен от заметного влияния этих гениальных художников. Во всем, написанном им, Мане был оригинален и своеобразен. Он создал новый реалистический портрет. Он сумел найти в современных ему людях новые черты характера, душевные движения и показать их психологию и страсти. Влияние его на современную живопись очень велико.

Творчество Пикассо сложнее. История живописи не знает, пожалуй, второго художника, который мог бы изучить столько школ, течений и остаться свободным от их влияний. Пикассо начал с раннего импрессионизма Эдуарда Мане, потом расстался с импрессионистами, подражал Энгру, потом ушел к кубистам. В школу, созданную Браком, он внес много личного, остроумного и выразительного.

В это время Пикассо начал увлекаться гармонией и ритмом композиции. И особенно формой, стремясь показать ее поэзию. Никто из французских художников не уделял столько внимания форме, сколько Пикассо. Отсюда его сдержанные тона, нужные только для ее характеристики (я имею в виду его палитру после увлечения кубизмом). Пикассо пользовался простыми землистыми красками: охрами, сиенами, умбрами, изредка изумрудной зеленью и очень часто черной краской. Палитра его строга и необыкновенно скупа. Поверхность в его работах (одна из ценных черт пикассовского творчества) всегда обработана с умом и вкусом.