Одесский листок сообщает

Это была важная новость. Во-первых, получалось, что грек скопировал без ведома начальства обычный документ, а не секретный. Тоже незаконно, но это совсем другой расклад. Во-вторых, батальонный адъютант своей властью, да еще и устным распоряжением изменил статус доклада. А на каком основании? Кто в окружном инженерном управлении дал ему такое указание?

– Теперь скажи пару слов за адъютанта, – потребовал Азвестопуло.

Спиридон смутился:

– На донос похоже…

– Ты насыпь, а там видно будет.

– Хм… Пилипенко, я слышал, из Одессы уехал. Хочет в Петербурге в академию поступать.

– И что? – продолжил наседать грек.

– Не знаю, как его начальство отпустило, – вздохнул бывший ефрейтор. – Он же игрок.

– Игрок? Карточный?

– Так точно.

– И много долгов накопил штабс-капитан Пилипенко? – сразу поставил вопрос ребром Алексей Николаевич.

– Про то надо спрашивать у Амбатьелло, – ответил контрабандист.

– У какого? У владельца ресторана на Нежинской?

– Ага.

Сыщики придвинулись к нему:

– И что, там мельница? [70]

– Еще какая! Лучшая в городе.

– Давай рассказывай, чего мы из тебя каждое слово клещами вытягиваем! И про Пилипенко, и про Амбатьелло…

– Значит, так. Алексей Яковлевич, будучи уже батальонным адъютантом, стал часто захаживать на Нежинскую. И поутру являлся на службу сильно не в духе. Потом, слышно, начал занимать в долг у других офицеров. Несколько сот рублей занял, если все сложить. А отдавать из чего? Жалованье куцее. Я сам слыхал, как полковник Набоков выговаривал Пилипенко. Кончай, мол, ты это дело, до добра оно тебя не до ведет.

– И что?

– То, что начальник батальона запретил офицерам давать штабс-капитану в долг.

– Вот как, – переглянулись сыщики. – И что дальше было?

– Дальше случился у него декохт [71]. Потеряв кредит у товарищей, адъютант пошел к тому же Амбатьелло, – сообщил Фанариоти. – Что еще ему оставалось?

– Ну-ну…

– Ресторатор тот – натура жадная и нечистоплотная. Мельница ему больше дохода дает, чем само заведение. И он обобрал многих… Я еще знаю с полдюжины. И все они военные.

Рассказ контрабандиста становился все интереснее. Офицер, попавший в зависимость из-за карточных долгов, – легкая добыча для шантажистов.

– Кто именно угодил в сети, строевые или штабные?

– Больше штабных. Начальник отчетного отделения Фингергут, старший адъютант штаба Восьмого армейского корпуса капитан Фуголь, начальник штаба Пятой саперной бригады подполковник Драгослав-Надточинский… И другие есть. Даже командующий Четвертым полевым жандармским дивизионом полковник Папалазарь у них в руках.

Новость была ошеломительная. Пришлось срочно искать встречи с Проданом. Связь с ним сыщики поддерживали через официанта кондитерской Онипко на Ришельевской, 17. Тот был негласным осведомителем сыскного отделения. В результате вечером все трое сошлись в номерах Шапиро.

Лыков сразу спросил о главном:

– Игорь Алексеевич, вспомните: на экземпляре доклада в штабе округа был гриф «Секретно»?

– Разумеется, был.

– А на копии, которая осталась в исходящих бумагах морского батальона?

– Тоже был. Я не пойму, Алексей Николаевич, куда вы клоните?

– Минуту. А на копии в инженерном управлении?

– Да тоже был. Это же закрытый документ, как иначе?

Сыщик повторил контрразведчику рассказ Фанариоти. Штабс-капитан был поражен:

– Батальонный адъютант изменил статус бумаги?

– Сославшись на инженерное управление округа.

– Устно, без официального уведомления?

– Да.

– Так не делается в армии.

– Я знаю, – ответил Лыков. – И это подозрительно. Ведь потом гриф на всех экземплярах доклада вновь появился. Значит, режим секретности был снят лишь на время. Затем или адъютанта поправили сверху, или он сам вернул надпись «Секретно».

– Когда дело было уже сделано и документ тайно скопирован… – завершил мысль питерца Продан.

– Вот именно. Вы общались с Пилипенко?

– Нет, Алексей Николаевич. Он сейчас в Петербурге, сдает экзамены в Академию Генерального штаба. С января готовился, зубрил, в батальоне не появлялся. Если он связан со шпионами… А мы его пустим в академию… Представляете?

– Пусть сначала сдаст, – язвительно парировал коллежский советник. – Я от генерала Таубе знаю, что это не всем удается.

Сыщик рассказал контрразведчику о карточных долгах Пилипенко, которые тот завел в тайном игорном доме Амбатьелло. И о том, что итальянец многих опутал таким образом, причем отдавал предпочтение штабным офицерам.

– Мы через сыскное начнем проверку ресторатора. Что за человек, и, главное, нет ли у него связей с германцами. Ежели таковые обнаружатся, то все понятно: он резидент или ближайший его помощник. Прощупать офицеров сложнее. Начнем, как с другими: долги, порочные наклонности, крупные денежные суммы в банках… Но про репутацию офицеров могут рассказать лишь другие офицеры. Как быть с этим?

– Рыжак догадался о нашем дознании, – напомнил Продан. – Он уже негласно помогает мне. Пусть соберет материал на батальонного адъютанта. А вы займитесь тем, что в ваших силах. Только быстро: времени у нас мало.