Одежда ныряльщика лежит пуста

Твои мысли замедляются, обретают стройность. Ты солгала женщине в посольстве. Ты сказала ей, что тебя зовут Меган Уиллис. Ты сказала, что у тебя есть документ из полиции, но теперь его у тебя нет. Вряд ли возможно вернуться в посольство без собственного удостоверения личности, только с вещами Сабины Алис. И назвав «Сьюзен Зонтаг» вымышленное имя. Но что тебе делать без посольства? Ты не можешь вернуться в полицейский участок: когда начальник полиции прижал бородавчатый большой палец своей руки к твоему пальцу, ты поняла, что он предупреждал тебя больше никогда не попадаться к нему на глаза. Ты сомневаешься, что, если ты вернешься в участок, он примет твою сторону. Тебе придется и дальше жить под личиной Сабины Алис, здесь, в «Ридженси». Тебе придется питаться здесь, записывая расходы в счет оплаты номера. Но сколько так может продолжаться? Сколько времени пройдет, прежде чем расходы по кредиткам Сабины Алис свяжут с тобой?

Ты стоишь перед окном, глядя на расстилающуюся внизу Касабланку. Сквозь город змейкой ползет современный трамвай. Выливаешь в бокал остатки шампанского и вглядываешься в часы на одном из зданий: десять вечера. Ты перестаешь замечать детали. Просто фокусируешь взгляд на фигурах, которые создают прохожие, снующие по площади. В отличие от сестры, у которой не мозг, а пчелиный улей, и выдающаяся способность просчитывать каждый свой шаг, у тебя всегда лучше всего получалось подолгу глазеть в окна. Ты пытаешься не подсчитывать, сколько своей жизни потратила впустую, занимаясь именно тем, что делаешь сейчас.

Утром ты принимаешь душ и моешь голову с содержимым маленьких рекламных флакончиков. Вчера их запах был для тебя чужим, а сегодня они пахнут тобой. Дома ты душишься чем-нибудь цветочным. Твой новый аромат благоухает мандаринами и медом. Халат снова висит на вешалке, его пояс снова завязан на талии. Когда ты его развязываешь, тебе кажется, что ты раздеваешь человека.

Ты слишком проголодалась, чтобы ждать еду в номер. В холле ты подходишь к официанту и спрашиваешь, где нужно сесть, чтобы тебе принесли еду. Официант отвечает, что где угодно. Он сообщает, что одна половина холла – для некурящих, а другая – для курильщиков. Между ними нет никакой стены.

Ты заказываешь кофе с омлетом и оглядываешься по сторонам, ловя обрывки разговоров. Вот бизнесмены пьют капучино и болтают по-французски, по-португальски и по-арабски. За другим столиком расположились пять женщин в туфлях на высоких каблуках и с голыми икрами. Будь ты наивнее, ты решила бы, что они приехали в Касабланку, чтобы отпраздновать чей-нибудь сороковой день рожденья. Но ты не такая наивная. Никто не приезжает в Касабланку, чтобы что-то отпраздновать. Твой путеводитель по Марокко (который тоже остался в рюкзаке) был прав: первое, что следует сделать по приезде в Касабланку, это уехать из Касабланки.

Именно это ты и пытаешься сделать. Но ты не совсем понимаешь, куда тебе ехать. Раньше ты хотела поехать в Фес, в Марракеш, в пустыню, но эти места потеряли свою привлекательность. Ты пытаешься вспомнить, когда они эту привлекательность имели. Пытаешься вспомнить человека, которым ты была, когда планировала эту поездку.

Через холл, в некурящей зоне, сидит та самая женщина, чем-то похожая на тебя. Дублерша знаменитой американской актрисы. Сейчас она без парика. С ней сидят еще двое, которых ты раньше не видела. Одна из тех двоих – женщина средних лет, бледнолицая, интеллигентная, аккуратная. На ней практичные, но дорогие туфли на низком квадратном каблуке, а волосы коротко подстрижены, как предпочитают женщины, не любящие ломать комедию и не желающие выглядеть чересчур женственно. На вид ей лет пятьдесят. Сидящий рядом с ней мужчина представляет собой полную ее противоположность: на нем черные джинсы с белой футболкой и тату-рукава на обеих руках. Дублерша, похоже, плачет.

Тебе кажется, что татуированный парень с бледнолицей практичной дамой возмущены дублершей. Они в чем-то ее упрекают, и ты решаешь, что в этом и есть причина ее слез. В чем она провинилась? Кто эти люди, из-за которых она льет слезы? И все же, когда она закрывает лицо руками, становится ясно, почему она дублерша, а не актриса: жесты у нее чересчур пафосные и банальные.

Сидя в двух столиках от этой компании, ты жалеешь, что не можешь пересесть поближе. Тебе любопытно, что у них происходит. Отрадно наблюдать за чужими неприятностями.

Официант приносит омлет и кофе. Рассматривая корзинку с хлебом, ты сдвигаешься на край стула. Официант на секунду отступает в сторону и возвращается с огромной замшевой подушкой с одного из стоящих рядом диванов и кладет ее тебе за спину, чтобы тебе было удобнее доставать до стола и не приходилось моститься на краешке сиденья.

– Merci[16], – благодаришь ты.

С первым глотком кофе твой мозг начинает перебирать варианты. Итак, в посольство идти нельзя? Нельзя, ведь у тебя нет документа из полиции. Стоит тебе шагнуть через порог, как тебя запишут в подозреваемые. «Сьюзен Зонтаг» взяла тебя на заметку. Она могла получить твою фотографию с камер видеонаблюдения.