Одежда ныряльщика лежит пуста

– Теперь осталось вас познакомить, и чтобы она решила, что вы с ней сработаетесь, – говорит бледнолицая практичная секретарша. Она бросает взгляд на телефон и прокручивает сообщения. – О, ничего себе. Что-то поменялось. Она может встретиться с вами через двадцать минут в холле десятого этажа.

– В холле десятого этажа?

– Он на десятом этаже. Туда нет доступа посторонним, – добавляет она и встает. Практичные каблуки не прибавляют ей роста.

Ты встаешь, по-прежнему завернутая в полотенце. Прежде, чем обменяться рукопожатием с каждым из них, ты вытираешь об него мокрую ладонь.

Ты возвращаешься в раздевалку и ложишься на массажный стол лицом к потолку. Ты настолько счастлива, что можешь думать.

Тебе нужно было перестать использовать имя Сабины Алис и ее кредитку. Эта работа позволит тебе это сделать.

Тебе нужно было убраться из этого отеля, где стало сложно находиться без удостоверения личности. Эта работа позволит тебе это сделать.

И тебе заплатят.

Ты скатываешься с массажного стола. Чтобы гарантированно получить работу, тебе нужно постараться как можно больше походить на эту знаменитую актрису. Ты заметила, что предыдущая дублерша, та, которую тебе предстояло заменить, которую ты видела в слезах – почему же она плакала? – ходила в джинсах с рубашкой и туфлях на каблуках. Вероятно, ростом она была ниже знаменитой актрисы, и каблуки это компенсировали; тебе же нужна обувь на плоском ходу.

Ты достаешь из чемодана сандалии с ремешками металлического цвета (ты положила их туда на случай, если окажешься в пустыне или на пляже), джинсы, которые в Марокко ты носить не собиралась, и черную хлопчатобумажную рубашку. Ты заметила, что знаменитая актриса часто носит черное. В начале кинокарьеры она снималась в авангардных независимых фильмах и, наверное, хочет, чтобы публика об этом не забывала.

Ты одеваешься и встаешь перед зеркалом, чтобы нанести тональный крем, который купила в косметическом магазинчике в Касабланке. Твоя кожа. Если бы только эти отметины-ямки были расположены таким образом, чтобы образовать звезду. Это было бы даже интересно. Это бы тебя устроило. Но вместо этого… Вот причина, по которой большую часть своей жизни ты бегала или плавала. Вот причина, почему ты в конце концов стала всерьез заниматься прыжками в воду. Ныряние позволяло тебе сделать лицо практически невидимым. Все, что имело значение, это фигуры, которые выделывало твое тело в промежутке между прыжком с вышки и погружением в глубину. К тому времени, как ты выныривала за глотком воздуха, судьи уже определялись с баллами. Твое лицо не имело никакого значения.

Закончив одеваться, ты смотришься в зеркало. Один раз, чтобы убедиться, что одежда в порядке, и еще один – чтобы убедиться, что ты выглядишь психически нормальной. И в третий раз – чтобы проверить, насколько ты на нее похожа. Стягиваешь волосы назад в конский хвост, чтобы они не лезли в глаза, и потому что видела такую прическу на Айви. Она собирала волосы в хвост, чтобы было легче надевать и снимать парик.

Перед зеркалом ты дважды тренируешься произносить имя племянницы.

– Ривз Конуэй. Ривз Конуэй. – И потом предложением: – Привет, меня зовут Ривз Конуэй.

Это имя тебе подходит. Больше, чем твое собственное.

Ты засовываешь чемодан под массажный стол, потому что не знаешь, куда еще его положить. Берешь из стопки полотенце и накрываешь им чемодан.

Ты выходишь из раздевалки и ждешь лифт. Когда лифт приезжает, заходишь внутрь и нажимаешь кнопку десятого этажа.

Двери лифта открываются, и ты оказываешься прямо в холле. Низкие диваны, огромный телевизор и международные газеты на столиках делают из него миниатюрную копию холла на первом этаже. Но единственный человек в этом холле – бармен. Он стоит за барной стойкой, уставленной большими, подсвеченными сзади бутылками и вазами с апельсинами.

Бармен приветствует тебя по-английски и по-французски. Ты просишь стакан газированной воды, садишься на один из мягких диванов и ждешь. Тебя беспокоит, что, сидя лицом к лифту, ты выглядишь слишком озабоченной, словно готовишься броситься навстречу знаменитой актрисе, едва тот откроется и она выйдет в холл. Пересаживаешься на другой диван.

Бармен приносит тебе высокий узкий стакан с газированной водой, и вкус у нее такой освежающий, что ты уже знаешь, что попросишь еще один. Так в этих странах все и устроено: стаканы слишком маленькие, и тебе всегда хочется пить. В доме, который ты делила со своим мужем, чашки были размером с суповую миску, но твоя жажда и там была неутолима.