Читаем Один полностью

Костёр, меж тем, начал уже «доходить»: углей уже много, оранжево-красных, в колыхающихся язычках утихающего огня. Вбил я приготовленные колышки, положил на них перекладинки – опоры для небольшой мангальной решётки (да-да, прихватил её специально с собой сюда).. Достал эту решётку, разложил на ней рыбу, закрепил (конструкцию), притянув-прижав рыбу второй решеткой и поставил её над углями.. Жар идёт.. Пошел процесс!.. Красота!.. Запах пошёл!..

А вечерний лес, меж тем, уже немного по-другому «шумит» – всё постепенно становится тише, редкий, какой-нибудь необычный птичий крик, раздается как будто бы громче, и бегущий рядом ручеек так отчётливо вдруг зажурчал..

Рыба готова. Откладываю её в сторону. Ставлю на огонь котелок с водой. Поливаю рыбу соком разрезанного лимона, достаю охлаждённую в ручье водку.. Ужин.. Рыба! Вкуснотища! Думаю, представимо.. дразнить не буду)

Через час примерно наблюдаю над лесом красивейший закат.. пью чай.. почти не думаю.. Такая вдруг умиротворённая успокоенность накатывает..

И тревожности никакой нет, наоборот, какая-то, как будто бы осознанная ясность колышется волнами.. не ясность, а (именно) успокоенность колышется, словно укачивает тебя и говорит: всё хорошо, всё так и должно быть.. посмотри, вон и звёзды.. вспомни, как давно ты не смотрел на звёзды, на такое.. звёздное небо!

Звёзды, да, звёзды.. Именно оно, бесконечное звёздное небо сподвигало нас в раннем подростковом возрасте читать и мечтать о других цивилизациях, космических мирах, путешествиях, звездолётах.. представлять о встречах с инопланетянами, другими, неведомыми существами и формами жизни..

Это же было самое интересное и самое важное, и было непонятно, почему другим людям, взрослым, вообще большинству людей все эти темы не так интересны, как нам? Как же так, почему, почему они (вы) не понимаете, – казалось нам, как же вы не понимаете, что именно это и есть самое важное, самое главное! Что встреча с другими, неземными цивилизациями неизбежна, и что уже сегодня надо готовится и более активно искать возможности для приближения этих встреч..

И уже (потом) дальше в выпускных классах, когда «инопланетная» тема уже несколько утихает постепенно в тех наших головах, начинают уже загружать его (нашего школьника) в школе классической нашей литературой.. Литературой, в которую вот так вот сходу не сможет он, наш старшеклассник, просто даже физически не сможет и не успеет полностью окунуться и понять тогда же что-нибудь у того же Достоевского..

И ещё и не потому он не сможет, что ума ему не хватает, или опыта, а потому, что нет у него (большого) желания и (пережитой) внутренней потребности окунаться во все эти «карамазовские» мыслепотоки..

Вернее, и понять-то как раз наш старшеклассник (иногда) может многое, а в некоторых местах даже и весьма многое, только понимание это будет в большинстве случаев такое, как бы абстрактно-гуманистическое, а не дискуссионное.. (Здесь конечно) справедливости ради, заметим, уж кстати, что не только школьники, но и вообще мало кто понимает на самом деле, что генеральная «прикладная», если можно так выразиться, цель лучших классических романов вообще – не морализаторство какое-нибудь, и, тем более, не нравоучительство, а именно дискуссионность.

Никогда ни один серьёзный писатель, никогда не морализаторствует на самом деле, он всегда (лишь) делится (посредством своих героев) своими размышлениями..

При этом (сам) он, «делясь», таким образом, как бы частично освобождается от тех своих, вечно крутящихся у него в голове «вечных» вопросов (смысла и бытия).. – то есть, делясь (рассуждая посредством своих героев), ты как бы (немного) освобождаешься, но только немного.. (ибо) полностью освободиться от всех этих «вечных» вопросов – тем невозможно.. полностью ты не освобождаешься никогда.. Впрочем, (всё) это наверно и так известно, это я просто так, для себя.. «пометочку -зарубочку» сделал.. Я же и раньше примерно об этом думал, только не формулировал (а как-то смутно имел в виду), а вот сейчас мелькнуло вдруг так явно и явственно, вот и сделал..

Глядя на звёзды-то наши (мелькнуло)..

А ведь уже и спать пора, меж тем, если удастся уснуть конечно же.. Да-а уж.. А где, кстати, наш пистолетик, я же его даже из рюкзака не вынимал.. расслабился совсем.. Та-ак, где он? А, вот он, красавчик, великий «аргументатор»..

Аргументатор положим рядом с собой, что ещё?.. Покрывало – одеяльце – тоже пригодится: на одну половину ляжем, другой прикроемся (ночью-то прохладней наверняка будет).. Полупустой рюкзак тоже в дело – под голову.

И спать, пожалуй, всё-таки буду в одежде (степень твоей готовности (ко всему) в одежде всегда выше, чем без оной).. Так, фонарик ещё, и водички, чтоб не выходить уж заодно. Всё. Хватит, как ты любишь, чтоб всё прям правильно всё было, типа как «по уму»..

Тишина, меж тем, вокруг уже совсем ночная.. лес уснул.. да и мне бы пора уж..

Перейти на страницу:

Похожие книги

Женский хор
Женский хор

«Какое мне дело до женщин и их несчастий? Я создана для того, чтобы рассекать, извлекать, отрезать, зашивать. Чтобы лечить настоящие болезни, а не держать кого-то за руку» — с такой установкой прибывает в «женское» Отделение 77 интерн Джинн Этвуд. Она была лучшей студенткой на курсе и планировала занять должность хирурга в престижной больнице, но… Для начала ей придется пройти полугодовую стажировку в отделении Франца Кармы.Этот доктор руководствуется принципом «Врач — тот, кого пациент берет за руку», и высокомерие нового интерна его не слишком впечатляет. Они заключают договор: Джинн должна продержаться в «женском» отделении неделю. Неделю она будет следовать за ним как тень, чтобы научиться слушать и уважать своих пациентов. А на восьмой день примет решение — продолжать стажировку или переводиться в другую больницу.

Мартин Винклер

Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Проза
Раковый корпус
Раковый корпус

В третьем томе 30-томного Собрания сочинений печатается повесть «Раковый корпус». Сосланный «навечно» в казахский аул после отбытия 8-летнего заключения, больной раком Солженицын получает разрешение пройти курс лечения в онкологическом диспансере Ташкента. Там, летом 1954 года, и задумана повесть. Замысел лежал без движения почти 10 лет. Начав писать в 1963 году, автор вплотную работал над повестью с осени 1965 до осени 1967 года. Попытки «Нового мира» Твардовского напечатать «Раковый корпус» были твердо пресечены властями, но текст распространился в Самиздате и в 1968 году был опубликован по-русски за границей. Переведен практически на все европейские языки и на ряд азиатских. На родине впервые напечатан в 1990.В основе повести – личный опыт и наблюдения автора. Больные «ракового корпуса» – люди со всех концов огромной страны, изо всех социальных слоев. Читатель становится свидетелем борения с болезнью, попыток осмысления жизни и смерти; с волнением следит за робкой сменой общественной обстановки после смерти Сталина, когда страна будто начала обретать сознание после страшной болезни. В героях повести, населяющих одну больничную палату, воплощены боль и надежды России.

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХX века