Один человек и один город

– Насмотреться зато можно всякого на работе. Одна женщина оказалась совсем чудной. Другая, конечно, тоже, но не в том смысле… Потом расскажу. Так о чем я? А, вспомнил. Черная, как ночь. В темноте не разглядеть будет, если глаза закроет. Но это хотя бы объяснимо. Мигрантка. Правда, что она тогда делает в Лимбо? Тамошние жители, насколько я понял, не особо пускают к себе пришлых. Ладно, может, заслуги какие-то у неё. Неважно. А вот то, что она говорит…

Наверное, я смог бы повторить все. Слово в слово. Не выкинуть из головы, хоть тресни.

– Не уверен, что речь шла обо мне. По крайней мере, про какой-то круг, который замкнулся и не хочет расширяться. Но знаешь, что вдруг подумалось? Если я оказался не нужен этому миру, то и он мне ни к чему.

Пригодится ли то, чему я учился, в этой, новой жизни? Нисколечко. Чтобы таскать мусорные мешки, можно даже не уметь читать. Вон, как мой напарник. А он, кстати, стоит в иерархии выше меня. Сидит за рулем.

– Ты скажешь: все происходит согласно божьему плану. Хорошо. Но надеюсь, не будешь спорить, что на прежнем месте, там, куда я мог попасть, пусть и не в сенаторское кресло, я бы принес больше пользы этому городу. Убирать грязь в одном квартале, конечно, благое дело. Но кварталов же много. Очень много. И только сверху видно, сколько их на самом деле.

Правда, что толку в инструкциях, даже самых продуманных и разумных, если их не выполняют на местах? Но и эту проблему можно было решить. Если брать за шкирку. А не рыть из-под земли.

– Скорее всего, в моих услугах Господь попросту не нуждался. Вот и уволил, так сказать. Разжаловал. Пожалуй, пора с этим смириться. Узкий круг? Я согласен и на узкий. Мне его хватит с лихвой. Лишь бы никто снаружи не покушался.

* * *

В короткие перерывы между глубокими и бессюжетными снами подумалось, что днем отдыхать все же лучше, чем ночью. Удобнее и эффективнее. Посторонние шумы присутствуют в окружающей среде только утром, пока окрестные жители собираются на работу или отправляют своих чад в учебные заведения. Потом наступает блаженная тишина, мертвецки-счастливая. А вот ближе к заходу солнца жизнь снова начинает бурлить, и от голосов на улице уже никуда не спрятаться.

На балкончик я вышел, когда уже смеркалось. Полюбопытствовать, как выглядят две кумушки, отчаянно спорящие у дверей дома напротив, которой из них улыбнулся некий Педро. По пятиминутному наблюдению и здравому размышлению можно было легко прийти к мысли, что виновник спора либо не слишком притязателен, либо попросту местный дурачок. С вечной улыбкой до ушей. Но конечно, сообщать о подобных выводах вслух… Невежливо? Ага, что-то в этом роде. И что намного важнее, моё мнение вряд ли кому-то требовалось.

По меньшей мере половина пассажиров автобуса уже казались знакомыми. И знакомо отстраненными. Что, конечно же, не мешало мне их разглядывать.

Одни явно ехали с работы. Утомленные, рассеянные, с перечнем грядущих домашних дел на лице. Другие, как и я, только собирались приступить к исполнению служебных обязанностей. И надо сказать, у этой части особого энтузиазма тоже не наблюдалось. Скорее недовольная обреченность.

Наверное, всегда лучше отдыхать, чем работать. И дай нам всем волю, сиеста наступит на всей планете и навсегда. Скучища, то есть. Нет нужды работать – нет необходимости налаживать коммуникации. С женщиной можно договориться без слов, да. А с тем, кто живет отличными от твоих мечтами, желаниями, намерениями? Придется искать общий язык. Шевелить извилинами, что, само по себе, тоже является работой.

Одиночка обойдется без всего этого легко. Где-нибудь в пустыне или джунглях. В человеческом же муравейнике…

– Приехали.

О, вот и моя остановка. В смысле, последняя для меня. Пора выползать наружу.

– Это камино Коста?

Я что, не один здесь сегодня остался? Ну и дела!

– Нет, она начинается сразу за перекрестком.

– Но разве машина не идет…

Недоумение пожилой женщины можно было понять. И простить. Если в тебе есть хоть что-то человеческое. И можно даже относительно вежливо объяснить… ну, соврать насчет неисправностей или прочих обстоятельств, не предполагающих следование автобуса по маршруту. Кто знает, не будь меня в салоне, водитель, может, и поступил бы согласно чести и совести. Но, отвечая, он смотрел мне в глаза, а не на расстроенную старушку.

– Не идет. Все на выход!

Обычная ситуация. Наверное. И раз уж незадачливая пассажирка послушно поднялась со своего места, все в порядке вещей. В пределах нормы. Только почему эти пределы вдруг оказались такими узкими? Чьей волей? Какого-то прыща за рулем ржавой телеги?

Я вышел в проход между сиденьями, перегородив женщине путь. Она даже невольно отшатнулась, почувствовав… Угрозу? Нет, слишком сильное слово. Скажем, разочарование. Моё. В поведении отдельных членов общества.

Его рука потянулась под кресло, пытаясь что-то нашарить. И замерла, когда стало понятно: на расстояние удара я не подойду.

Так, что у нас имеется? Информация. Обязательная к публикации.