Один день что три осени

– Так то, – отозвался мужчина, – все-таки мы пострадали, мало того, что потеряли три зуба, так еще не до конца уверены, все ли в порядке с головой.

– Лао Ли, – обратился полицейский к родителю пострадавшего, – кажется, человек проявляет достаточное участие, подростки в таком возрасте часто действуют сгоряча, мы и сами все это проходили, раз человек говорит, что все возместит, значит возместит, сделайте и вы шаг навстречу.

Родитель пострадавшего снова злобно зыркнул на Минляна и проговорил:

– Дело не в тебе, а вот сына твоего надо как следует проучить.

– Проучу, проучу, – тут же отозвался Минлян.

Стороны подписали мировое соглашение, Минлян обменялся с отцом пострадавшего контактами. Когда Минлян вместе с Хунчжи вышел из участка, тот возмущенно спросил:

– Неужели ты и правда собираешься отдать ему сто тысяч юаней? Это разве не шантаж?

– Пусть даже и шантаж, но ты же не хочешь за решетку? Если посадят, будет клеймо на всю жизнь, – объяснил Минлян, – сколько раз тебе говорил, хочешь драться – дерись, но меру-то знай!

– Я его не бил.

– А зубы он сам себе выбил? И головой тоже сам треснулся?

– Я просто его боднул.

Минлян даже оторопел.

– Это как же надо было боднуть, чтобы выбить человеку три зуба и вызвать сотрясение мозга? У тебя голова железная что ли?

– Я же не думал, что все так обернется.

– Зачем вообще полез в драку?

– Мы забили три гола, этот пацан взбесился, и когда я направился забивать штрафной, он первый подставил мне подножку; а когда мне дали пробить свободный удар, он подошел и прямо в лицо сказал, что моя мама была проституткой.

Минлян застыл на месте. С тех пор прошло уже больше двадцати лет, именно из-за этого им пришлось из Яньцзиня переехать в Сиань; спустя столько времени им казалось, что все уже забылось, Минлян и Ма Сяомэн даже решились восстановить связь с земляками; кто бы мог подумать, что спустя двадцать с лишним лет остывшая зола разгорится снова, это дело долетит до Сианя и проникнет в школу, где учился их сын.

– Ах он ублюдок, – взорвался Минлян, – надо было его не просто боднуть, а разорвать ему пасть.

– Па, а моя мама в молодости была проституткой? – вдруг спросил Хунчжи.

– Когда твоей маме было девятнадцать лет, она вместе со мной тушила свиные лытки в яньцзиньском ресторане «Маршал Тяньпэн», – тут же откликнулся Минлян.

– Пусть только попробует еще открыть свой рот, я ему быстро его разорву, – отреагировал Хунчжи.

– Правильно, – поддержал его Минлян, – если еще раз вякнет, наподдай ему хорошенько, но только рот-то уж не разрывай, иначе и правда придется отмотать срок.

Минляна несколько встревожило то, что остывшая было тайна Ма Сяомэн вспыхнула с новой силой; в то же время он рассудил, что воспринимать это обстоятельство так же остро как и двадцать лет назад было бы неправильно; то, что раньше было фактом, спустя двадцать лет превратилось в досужие домыслы; если раньше доказательством деяний Ма Сяомэн выступала рекламная листовка, то сейчас это была голословная брехня; в свое время Сунь Эрхо на этой почве осмелился даже шантажировать Ма Сяомэн, сейчас же никто не смел говорить о таких вещах в лицо, эти сплетни разве что пережевывались за спиной; оставалось лишь подождать, когда народ пресытится и про все забудет. Успокоив себя такими мыслями, Минлян все-таки предупредил сына:

– Только маме про это не рассказывай.

– Понятное дело, – откликнулся Хунчжи.

Вечером после ужина Минлян посмотрел на диване телек, побродил в телефоне, наконец, чувствуя, что засыпает, пошел в свою спальню, улегся в постель и уже хотел было выключить ночник, как вдруг к нему ворвалась Ма Сяомэн.

– Беда стряслась! – выпалила она.

Минлян уже было подумал, что Ма Сяомэн узнала про ее ожившую тайну. Напустив на себя самый непринужденный вид, он попробовал ее успокоить:

– Что бы не случилось, отразим любые атаки, примем необходимые меры. Что там стряслось?

– Помнишь Сянсю?

Минлян облегченно вздохнул, оказывается, Ма Сяомэн собиралась рассказать не про себя, а про ее знакомую; разумеется, Минлян помнил Сянсю, это была та самая прохвостка, которая распространила в Яньцзине непотребную рекламу про Ма Сяомэн; не так давно она хотела приехать к ним вместе с больной сифилисом подругой; побоявшись такого соседства, они ей отказали.

– И что с ней? – спросил Минлян.

– Умерла.

От неожиданности Минлян уселся в кровати.

– Умерла? Как так?

Ма Сяомэн, дрожа от страха, принялась объяснять:

– Три месяца назад она позвонила и сказала, что хочет приехать к нам вместе с подругой, у которой сгнила половина лица, а я тогда ответила отказом, помнишь этот случай?

– Помню, мы же вместе тогда приняли решение.

– А сегодня я узнала, что ее больная подруга это она сама; в тот раз она решила проверить, как я отнесусь к пребыванию в нашем доме сифилитички.

Минлян хлопнул себя по лбу, теперь до него тоже дошел изначальный умысел Сянсю.

– Так она умерла из-за своей болезни?