Один день что три осени

В этом году Минляну исполнилось двадцать шесть лет, работал он поваром в ресторанчике «Маршал Тяньпэн». Десять лет тому назад, уже поступив в старшую школу, он взял и бросил учебу. Из школы он ушел не из-за того, что не хотел больше учиться, а из-за того, что его отец, Чэнь Чжанцзе, прислал ему из Уханя одно письмо. В этом письме Чэнь Чжанцзе сообщал сыну о том, что, когда десять лет назад он оставил Минляна в Яньцзине, это не обошлось ему даром. Он заранее договорился с Ли Яньшэном, что будет ежемесячно выплачивать ему тридцать юаней; позже, с ростом инфляции, сумма выплат естественно возросла; к тому времени как Минляну исполнилось шестнадцать, она уже составляла одну тысячу пятьсот юаней. Все эти деньги Чэнь Чжанцзе зарабатывал непосильным трудом за спиной у жены, Цинь Цзяин, вкалывая сверхурочно. Поскольку никто из других работников службы движения работать сверхурочно не хотел, Чэнь Чжанцзе получал подработки без проблем; все эти махинации он проделывал втихаря от Цинь Цзяин. Однако в прошлом месяце Цинь Цзяин это раскрыла. Когда в очередной раз Чэнь Чжанцзе сходил на почту и отправил денежный перевод Ли Яньшэну, то второпях сунул квитанцию в карман. Сам он в тот же день отправился в рейс, а Цинь Цзяин, собравшись постирать одежду, обнаружила квитанцию. Дождавшись возвращения Чэнь Чжанцзе, она устроила ему допрос, и ему пришлось сознаться, что эти деньги он отправил Ли Яньшэну. Потом Цинь Цзяин отправилась в бухгалтерию локомотивного депо и там узнала, что, помимо основной зарплаты, Чэнь Чжанцзе ежемесячно получал сверхурочные, причем домой этих денег он не приносил. Вернувшись домой, она снова устроила допрос Чэнь Чжанцзе. Понимая, что тайна раскрыта, Чэнь Чжанцзе честно рассказал, что эти деньги он ежемесячно высылал на содержание Минляна. Цинь Цзяин принялась плакать: «Я ведь не против, чтобы ты высылал деньги сыну, почему ты все делал тайком? Как ты мог подумать, что я не проявлю в этом деле благоразумия? Мы десять лет прожили вместе, но оказалось, что все это время ты кривил душой; это уже не вопрос денег, тем самым ты провоцируешь сына на то, чтобы, получая эти деньги, он всякий раз меня ненавидел»; далее в своем письме Чэнь Чжанцзе разъяснял, что на самом деле все совершенно не так: десять лет назад он не рассказал обо всем Цинь Цзяин лишь для того, чтобы избавить всех от лишних проблем; помнится, он просто пояснил, что оставил Минляна в Яньцзине на попечении у Ли Яньшэна и что его сын стал вроде как членом их семьи, а про свои ежемесячные выплаты Чэнь Чжанцзе тогда ничего не сказал; ну, а через десять лет, когда все обнаружилось, менять свои слова было уже поздно; это все равно что взять и задним числом самому себе поставить мат. Вся неловкость этой ситуации заключалась еще и в том, что сам Минлян о ежемесячных выплатах отца Ли Яньшэну тоже ничего не знал. В своем письме Чэнь Чжанцзе также написал про Цинь Цзяин, которая, успокоившись, снова пошла в бухгалтерию депо и попросила все последующие выплаты Чэнь Чжанцзе, включая зарплату, премию и сверхурочные, направлять прямиком на ее банковскую карту; вернувшись домой, она заявила Чэнь Чжанцзе, чтобы впредь он никаких денег сыну не высылал, чтобы таким образом у Минляна пропал всякий повод ее ненавидеть; «Если твоему сыну нужны деньги на жизнь, скажи ему, чтобы приехал в Ухань; для начала пусть извинится передо мной за те десять лет, что вместе с тобой скрывал от меня правду и ненавидел меня, а потом мы уже обсудим денежный вопрос». В своем письме Чэнь Чжанцзе объяснял, что все это Цинь Цзяин выпалила сгоряча; «ее цель, писал он, – использовать мою ошибку десятилетней давности, чтобы наказать за нее сейчас, она хочет, чтобы я порвал с тобой всякие отношения и оставил тебя на полное попечение Ли Яньшэну, что компенсировало бы мою десятилетнюю тайну. Сложившаяся ситуация поставила меня перед сложным выбором, поскольку этот мат я поставило себе сам. Самое неприятное, что отныне я больше не распоряжаюсь личными финансами, я бы и рад снабжать тебя деньгами, но не могу. Как изменить эту ситуацию я тоже придумать не могу. Остается надеяться лишь на то, что Ли Яньшэн и его жена будут растить тебя как родного сына. Когда родной отец не в силах позаботиться о собственном ребенке, – писал Чэнь Чжанцзе, – это как удар ножом по сердцу; ты смело можешь винить меня в том, что твой отец – никчемный человек». В конце письма Чэнь Чжанцзе оставил постскриптум: «По правде говоря, мне уже стукнуло пятьдесят, здоровья у меня за последние годы не прибавилось, но раз уж Цинь Цзяин запретила высылать тебе деньги, я хотя бы не буду работать сверхурочно».