Один день что три осени

– Слушай, а ведь я – большой любитель попеть, сможешь мне подыграть?

Минлян замотал головой:

– Я умею выводить лишь обычные мелодии, арий из опер я не знаю.

Тогда Лао Чжу снова махнул рукой и сказал:

– Ладно, играй что играл.

Минлян продолжил играть дальше.

Как-то раз, когда Минлян на заднем дворе обмакивал в кипящий гудрон свиные лытки, перед ним вдруг выросла одна фигура. Подняв голову, Минлян узнал Ли Яньшэна. Тот положил на стоявший рядом стол большой узел с вещами и проговорил:

– Минлян, надвигаются холода, пора утепляться, я принес тебе ватные штаны с курткой, да зимние башмаки.

– Спасибо, дядя.

– Твой отец доверил мне тебя, но я о тебе плохо забочусь.

– Дядя, вы уже десять лет обо мне заботитесь.

– Будут проблемы, обязательно обращайся, не стесняйся.

– Хорошо.

– И лучше, приходи не домой, а ко мне в лавку.

– Хорошо.

– Кстати сказать, я ведь тоже знаком с Лао Чжу. Только что поговорил с ним и сказал, чтобы он тут приглядывал за тобой, он мне пообещал.

– Спасибо, дядя.

Буквально вскоре после этого на Яньцзинь обрушился сильный снегопад. После снегопада вмиг похолодало, да так сильно, что капли замерзали налету. И вот однажды, когда Минлян промывал свиные лытки, на задний двор вальяжно прошествовал облаченный в лисьи меха Лао Чжу и, заметив Минляна, спросил:

– А что это я в последнее время не слышу, чтобы ты играл на флейте?

– Холодно, хозяин, не получается уже играть.

– Ну ты и дурачок, кто же тебя просит на реку ходить, играй себе в помещении.

Минлян промолчал.

– Я с тобой разговариваю, слышишь? – спросил Лао Чжу.

Тогда Минлян вынул из тазика с водой руки и объяснил:

– У меня из-за ледяной воды руки распухли, пальцы не гнутся, поэтому играть сейчас несподручно.

Тут Лао Чжу ударил себя по лбу и произнес:

– Это мой недосмотр, дружище.

На следующий день Минляна перевели в подсобку, где приставили учеником к повару по фамилии Хуан. Лытки готовились на кухне. Уже не говоря о том, что на кухне было тепло, так теперь Минлян еще и обучался ремеслу; да и сама работа теперь не шла ни в какое сравнение с его прежними страданиями, когда целыми днями ему приходилось до потери сил чистить копытца; но и это еще не все, теперь за готовку лыток ему ежемесячно выплачивалось по двести юаней. Минлян не знал наверняка благодаря чему он в одночасье возвысился от простого чернорабочего до помощника повара: то ли из-за игры на флейте, то ли из-за того, что за него замолвил словечко Ли Яньшэн; а может, даже благодаря и тому, и другому; спросить об этом у Лао Чжу напрямую было неудобно, так что он просто предпочел оставаться в неведении. В одно мгновение пролетел месяц, Минляну выдали зарплату; взяв деньги, Минлян дождался перерыва, побежал в центр и несмотря на жуткий холод разом выпил сразу три бутылки с газировкой.

Минуло еще три года, все это время Минлян постигал кулинарные хитрости под руководством наставника Хуана, когда-то он точно так же учился игре на флейте у Фэн Минчжао, мало-помалу он постиг все тонкости поварского ремесла, и теперь свиные лытки в его исполнении стали получаться как надо. Первые два года ему это никак не удавалось, лытки выходили или недоваренными или разваренными, теряя необходимую упругость; случалось и такое, что одна половина варившихся в котле лыток выходила разваренной, а другая – недоваренной, и тогда с этим казусом приходилось разбираться наставнику Хуану. Разумеется, что с разваренными лытками он уже ничего сделать не мог, исправить положение он мог лишь с недоваренными лытками, а разваренные лытки они продавали беззубым старикам. Но, как говорится, терпенье и труд все перетрут, и спустя три года Минлян научился готовить целый котел превосходных лыток, доводя их до нужной кондиции все разом; и все-таки по вкусу и текстуре они выходили еще не так хорошо, как у наставника Хуана. Наставник Хуан говорил, что так оно и должно быть, ведь он занимался этим уже три десятка лет, а Минлян – всего три года, если бы Минлян добился таких же успехов, то наставнику Хуану следовало бы уже уйти на покой. Минлян понимал, что в общем-то наставник Хуан прав.