Один день ясного неба

Вокруг «Стихотворного древа», сквозь призрачный свет вихри ураганного ветра рвали сад — как ошалевшие от страсти любовники, слишком долго ждавшие близости. Утром проявятся следы побоища и страстных укусов в самых неожиданных местах, слова, которые никогда бы не были произнесены. Оранжевые стебли вьюнков оплели лимонник, тычинки сливового цвета, растерзанные горные розы, искривленные, покрытые лишайниками ветки деревьев, цветы яванского имбиря и шелковистые вишневые листья. Завьер стоял, в изумлении глядя, что красные стебли белопероне капельной оторвались от корневища и их диковинные, похожие на раковые панцири, бутоны раскрылись на воздухе, а семена из них вприпрыжку покатились вниз по склону утеса к морю. Нежные миндальные деревья склонили кроны и стволы, почти вырванные из земли, и покуда он смотрел, они последовали за прочими растениями, взбаламученными круговертью ветра, закружились вокруг дома, обретя благодаря урагану необычайную подвижность.

Как услышать дыхание человека сквозь рев бури? Как звуку удается пробежать сквозь ревущий ветер и шум морских волн, угрожающих смыть горизонт? Но все же ему кажется, что он слышит ее дыхание, — а вот и она сама поднимается по ступенькам.

Он выпускает мотылька.

Она видит, что он силится приблизиться к ней, шагая по растерзанному саду. Ему не придется идти слишком далеко. Ведь она уже здесь, криком кричит на ливень и на пляшущие лепестки.

Он обнимает ее и чувствует, как горяча ее кожа.

А в доме он приносит ведро воды и обливает ее, потом снова выливает на нее ведро, устраивая в кухне потоп, и обтирает ее кожу, чтобы стереть едкие сладкие дождинки. Точно так же и сам обливается, покуда она вытирается принесенными им полотенцами. Они стараются отвести глаза друг от друга, но он чувствует ее близость спиной и шеей, а она чувствует его.

Она обтирается досуха.

Он отирает с уголка рта капли воды.

Они смотрят друг на друга.

Он видит, что она не так молода, как прежде, но, возможно, стала даже лучше.

Она видит, что он все еще опечален.

Он видит ее изящные тонкие плечи, гладкую безбрежность ее кожи. И ее изумительный зад.

Она смотрит на его рот.

— Зачем ты бегаешь под дождем? — спрашивает он, а потом думает: ну разве можно так приветствовать старую подругу?

Она думает о том же, разве что не называет его мысленно старым другом, потому что они не старые друзья. Но… ей бы так этого хотелось.

Он думает, что она красивая, с листочками из его сада, прилипшими к ее платью.

— Мне нужно в туалет, — говорит она.

— Останься! — говорит он.

Он хочет побыть с ней хотя бы лишнюю минуту.

Она смеется:

— Но я хочу писать, Завьер!

Когда она возвращается, он кладет ладонь ей на руку, потом дотрагивается до ее щеки. Она трогает его руку, прижатую к ее щеке. Она топчется по лужам на полу, исцеляя его покрытое синяками лицо и расцарапанную кожу на руках. Ей становится зябко, еще мгновение — и ее охватит озноб. Он приникает ртом к ее рту.

— Смотри-ка, я попала к тебе без очереди, — говорит она.

Эпилог

— Привет, кто говорит?

— Приветствую, мисс Ха.

— Да, дорогая. Откуда ты звонишь?

— Я из округа Плюи. Ты представить себе не можешь, сколько у нас тут работы по расчистке территории, но никто не отлынивает. Я рада, что вы пережили этот ураган, сестрица. Многие у нас беспокоились за твою безопасность. Хорошо, что ураган тебя пощадил, но эти проклятые охранники на конкурсе красоты, наверное, сильно тебя помяли?

Ха усмехнулась:

— Я жива-здорова. Это продолжалось двадцать четыре дня, да? С кем ты пережидала сладкий ураган?

— С моими двумя хорошими подругами. Представляешь, мы играли! В расшибалочку, в переодевания, прыгали через скакалку…

— Мне это нравится!

— Окна и двери мы забили досками, но ливень был жуткий! Двое моих детей, пока я не видела, отодрали кое-где доски и наглотались дождевой воды, а потом всю неделю поносили.

— Они здоровы, дорогая?

— Да, сейчас им вроде получше. Мы потом взялись за молотки и все снова заколотили.

— Спасибо за звонок.

— Есть еще кое-что. Я хочу передать привет и наилучшие пожелания миссис Интиасар, которая потеряла мужа. Я знаю, у многих возникают домыслы относительно него. Люди удивляются, как это так, что он единственный погиб при урагане, и говорят, что он это заслужил. Но я так не думаю. И за то, что мы потеряли только одного человека, нам нужно благодарить и славить богов, но он для нее был всем!

— Истинная правда, дорогая! Мы ей сочувствуем.

* * *

Завьер Редчуз шел по городу, кивая встречным.

Ранним утром омытый свежестью пляж искрился под солнцем. Люди выходили из домов, выбирались из подвалов, из коконов страха, навстречу друг другу. Все еще приходя в себя. Их ждала работа. Они смотрели в море. Прошла неделя с тех пор, как утих ураган, но до сих пор с рассвета до заката со всех сторон доносились удары молотков, визг пил и стук стамесок.

В море не было рыбы. Даже крохотных угорьков. И это тревожило.

Он шел и ловил ноздрями запах свежеиспеченного хлеба из домашних печей.