Один день мисс Петтигрю

– Хорошо. Я забыла приличия. Я слишком много на себя беру. Я грубо вторгаюсь в личную жизнь. Можете меня прогнать. Но я все-таки скажу. Вы мне ужасно нравитесь. Вы просто обязаны быть счастливы. Но ваша теперешняя жизнь не может продолжаться вечно. Умоляю, выходите за Майкла.

– Вот как, – улыбнулась мисс Лафосс. – Направляете меня на тропу добродетели?

– Изо всех сил пытаюсь.

– Неужели она настолько предпочтительнее?

– Но разумеется, – начала мисс Петтигрю, и осеклась. Ей еще не было пятидесяти, но этот день был не за горами. Ни дома, ни друзей, ни детей, ни мужа. Жизнь, исполненная безу коризненной чистоты и благодетели, и в результате – не о чем даже вспомнить. Будет когда-нибудь пятьдесят и мисс Лафосс. Неужели и ей входить в этот возраст без дома и друзей? И что же? О чем тогда доведется вспомнить ей?

– Нет, – сказала мисс Петтигрю. – Я не могу этого сказать.

– Милая моя, – мягко произнесла мисс Лафосс.

Мисс Петтигрю подняла голову. Слова хлынули из нее, не давая времени даже вздохнуть.

– Никогда, – заговорила она, – никогда в жизни меня никто не любил. Никогда. Но мне необходимо знать. Теперь мне просто необходимо знать. Мне, и еще сотням таких же, как я. Стоит ли оно того?

– Для меня – да, – сказала мисс Лафосс.

Мисс Петтигрю снова присела.

– Я старше вас, – сказала мисс Петтигрю, – и гораздо глупее. У меня нет ни вашего ума, ни вашей красоты. Я ратую за брак не потому, что так принято, не потому, что так правильно, а только на основании своего опыта. Я не нажила ни денег, ни друзей, ни семьи. Я всего лишь всеми силами пытаюсь охранить вас от того же.

– Милая моя, – повторила мисс Лафосс.

– Если он будет добр к вам, все остальное неважно. Порядочных людей, – сказал мисс Петтигрю, – я встречала в жизни немало, но добрыми из них были единицы.

– О, Джиневра.

– Первый тоже показался мне добрым, – честно призналась мисс Петтигрю, – но, знаете ли, дорогая моя… Я бы не советовала выходить за него. Нехорошо говорить так о людях, но мне показалось, что в нем есть… неанглийская кровь. А если речь идет о замужестве, то лучше все же держаться своей стороны.

– Конечно, – согласилась мисс Лафосс.

– Ник… Ник вам не принесет счастья. Я думаю, вы и сами это знаете. Но Майкл, о, Майкл! – воскликнула мисс Петтигрю, сияя. – Я уже и так много наговорила, но все-таки позвольте мне сказать, что никогда в жизни я не видела мужчины, который понравился бы мне больше, чем он. И англичанин до мозга костей!

– Вы хотите сказать, – уточнила мисс Лафосс, – что на его счету еще одно завоеванное сердце.

– Да, – сказала мисс Петтигрю.

– Вы прелесть!

Мисс Лафосс не смогла удержаться. Она наклонилась к мисс Петтигрю, обняла и поцеловала ее.

– Я серьезно подумаю об этом. Обещаю.

Мисс Петтигрю почувствовала, что военные действия отняли у нее много сил.

– О! Надеюсь, я не обидела вас своей прямотой.

– Обидели! Меня? Я же говорила, что у меня не было матери. Никому не было до меня дела – настолько, чтобы меня воспитывать. А это, оказывается, так приятно!

Она снова повернулась к зеркалу. Мисс Петтигрю внимательно наблюдала за ее действиями, потом покачала головой.

– Скажите, дорогая, – сказала она. – Не кажется ли вам, что вы положили слишком много грима для… для порядочной женщины.

– Однажды я решила сыграть порядочную женщину, – откликнулась мисс Лафосс. – Как вы догадываетесь, завести себе лорда в качестве муженька – весьма полезное в нашей профессии приобретение. И вот я нашла лорда. Вернее, он бы им стал, когда умер бы его папаша. Или графом? Неважно, я с этими титулами всегда путаюсь. Услышала где-то, что ему не нравится помада – любил целоваться, а особой аккуратностью не отличался, в то время как старик обладал несгибаемой моралью и отличным зрением.

Мисс Петтигрю, пришпорив свое воображение, различила связь.

– Ну, я изобразила недоступность. Никакой косметики, юбки в пол. Ну, знаете, как это. Достоинство и целомудрие. И что же? Не прошло и недели, как он ходил с какой-то сучкой, целиком состоящей из ног, помады и распущенности.

– Дорогая, – вмешалась мисс Петтигрю. – Но ведь… ведь есть же и другие слова…

– Другие, чем распущенность? Хуже, надеюсь? Расскажите же, я с удовольствием стану их применять.

– Нет, – покраснела мисс Петтигрю. – Я имела в виду… самка собаки.

– Нет, она была не самкой собаки, а беспородной сучкой.

Мисс Петтигрю решила, что пора прекратить изыскания в этой области. Она все еще была слегка озадачена, объяснение мисс Лафосс ей ничего не объяснило, а только запутало, но в данный момент ее больше интересовала дальнейшая судьба лорда, не любившего помады.

– И что же с ним стало?

– Женился на ногах и помаде, – сказала мисс Лафосс. – Как только старик преставился. А мне урок.

Она тщательно накрасила губы. Мисс Петтигрю многозначительно кивнула.

– Сколько же всего мне еще предстоит узнать об искусстве выбора мужа. Моя невежественность не знает границ.

– Научитесь, – сказала мисс Лафосс.

– Я согласна учиться, – сказала мисс Петтигрю отчаянно, – но мои лучшие годы уже позади.