Читаем Один день (СИ) полностью

Юнхо резко обернулся. И тут же ему в горло вцепились сильные руки, жилистые, с длинными черными волосами, такие, какие он запомнил еще с детства. И нависший над ним человек тоже был огромен, словно бы парень уменьшился до роста семилетнего мальчика, которого легко поймал большой и страшный отец. Стиснув тонкую шею едва не до хруста, мужчина открыл рот, из которого полилась бурая кровь, и прохрипел прямо в лицо.

— Ты все знал. Знал, и не сказал, маленький ублюдок!

Резкое движение руками и шея ломается…


От испуга Юнхо завопил, рывком проснулся. В ушах еще шелестел проклятый голос отца, на шее чувствовались его пальцы. Во рту пересохло, а сердце стучало, как будто пробежал марафон. Сглотнув вязкую слюну, парень потер лицо ладонями, которые были влажные от пота. В салоне было тихо и… пусто. Выпрямившись, Юнхо дико завертелся, глядя по сторонам. Судя по темноте, стояла глубокая ночь. Выбравшись из пикапа, парень прищурился, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь.

— Я здесь, — донесся голос Джеджуна из кузова.

Юнхо обошел машину и обнаружил Кима там. Тот лежал, завернувшись в одеяло, удобно устроившись на запаске. И флегматично курил.

— Спорим, ты думал, что я сбежал?

— Ты никак пристрастился к сигаретам?

— Они оказались вкуснее, чем я думал.

Юнхо подобрал лежащую рядом с парнем пачку и вытащил сигарету, быстро закурил.

— Вкусные? Ха, ты первый на моей памяти, кто назвал их так, — парень расположился рядом с Дже. — Как себя чувствуешь?

— Нормально.

В сверкающее звездами небо устремилась вторая струйка дыма. Некоторое время они молчали.

— Сегодня обещали звездопад, — проговорил Джеджун наконец.

— Прикольно.

— Чужое небо. Не знаю ни одного… мм… ну, эти… — Дже поднял руку и ткнул пальцем в бриллиантовую россыпь над головой.

— Созвездия? — подсказал ему Юнхо, догадавшись, о чем тот хочешь сказать.

— Да.

Вновь повисло молчание. Заметно похолодало, но тащиться в машину за кофтой совершенно не хотелось. Юнхо поежился и обхватил плечи руками. Дже скосил на него глаза, выпростал из-под себя край одеяла и поделился с парнем. Тот быстро юркнул в тепло.

— Спасибо.

Дже промолчал, разглядывая небо.

— Я проложил наш маршрут. Утром, если с тобой все будет нормально, двинемся дальше.

— Почему мы съехали с трассы? Из-за копов?

— Да. Ни я, ни ты не заинтересованы в встрече с ними.

— Мне не нужно было останавливаться.

Юнхо пожал плечами.

— Ничего особо страшного не произошло.

— Угу. Все трое уже были мертвы, — Джеджун фыркнул, отгоняя москита от лица. — Я зря психовал. Не вел бы себя как идиот, не сбежал бы…

— Бы да кабы, брось, — поморщился Юнхо. — Что случилось, то случилось. Завтра доберемся до дороги и поедем в Вегас, как и планировали.

Дже вздохнул и решился высказаться.

— Я испугался.

— Не каждый же день видишь дохлого копа, конечно.

— Нет. Я тебя испугался, — Джеджун повернулся к парню и наткнулся на его взгляд. — Ты… тебя совсем не тронула смерть тех людей. Ты не растерялся, как будто для тебя это не в новинку… как будто уже видел такое.

— Я всякое видел, — уклонился от прямого ответа Юнхо.

— Никогда бы не подумал, что ты сможешь так хладнокровно заметать следы.

— Я не виноват, что ты возомнил обо мне невесть что.

Джеджун расслышал в его голосе раздражение и даже злость.

— Расскажи о себе. Я ведь и правда ничего не знаю о твоей жизни.

— Лишнее.

— Я могу подумать, что тебе есть, что скрывать. Ты что, убил кого-то? — усмехнулся Дже.

Юнхо вдруг посмотрел на него очень серьезно.

— А если убил, что ты сделаешь? Опять попытаешься сбежать?

Джеджун пару секунд вглядывался в него молча, потом перевернулся на бок, лицом к парню, подложил ладонь под щеку.

— Расскажи.

Юнхо приподнял брови.

— Ты что, реально поверил? — насмешливо улыбнулся он.

— Можешь смеяться надо мной сколько угодно. Но есть что-то, отчего ты сбежал из Флориды и отчего кричал во сне.

— Что? — Юнхо моргнул.

— Я слышал, как ты проснулся. Кошмары просто так не мучают.

— Просто идиотский сон.

Юнхо отвернулся, не желая продолжать разговор. Дже прикусил губу, не зная, чем чреват его следующий шаг. Он видел его решительность, а потому не знал, как тот отреагирует. Может и ударить… или закопать под ближайшим кактусом. Однако словно глоток воздуха ему была необходима правда.

— Татуировка скрывает шрамы, — выдохнул Ким со скоростью пулеметной очереди. — Один был такой глубокий, что краска неправильно ээ… не знаю, как это сказать по-английски.

— Не знаешь, вот и не пизди, — грубо одернул его Юнхо.

— Ты резал руки, — Джеджун для наглядности откинул одеяло и чиркнул ногтем по запястью. — Ты хотел умереть.

— Заткнись.

— Почему ты это делал?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Кошачья голова
Кошачья голова

Новая книга Татьяны Мастрюковой — призера литературного конкурса «Новая книга», а также победителя I сезона литературной премии в сфере электронных и аудиокниг «Электронная буква» платформы «ЛитРес» в номинации «Крупная проза».Кого мы заклинаем, приговаривая знакомое с детства «Икота, икота, перейди на Федота»? Егор никогда об этом не задумывался, пока в его старшую сестру Алину не вселилась… икота. Как вселилась? А вы спросите у дохлой кошки на помойке — ей об этом кое-что известно. Ну а сестра теперь в любой момент может стать чужой и страшной, заглянуть в твои мысли и наслать тридцать три несчастья. Как же изгнать из Алины жуткую сущность? Егор, Алина и их мама отправляются к знахарке в деревню Никоноровку. Пока Алина избавляется от икотки, Егору и баек понарасскажут, и с местной нечистью познакомят… Только успевай делать ноги. Да поменьше оглядывайся назад, а то ведь догонят!

Татьяна Мастрюкова , Татьяна Олеговна Мастрюкова

Фантастика / Прочее / Мистика / Ужасы и мистика / Подростковая литература
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство