Один день в декабре

Мы сидим близко друг к другу, почти соприкасаясь бедрами, и я вижу, как тяжело ей дались последние несколько месяцев. Под глазами темные круги, плечи напряжены, выражение такое, словно она постоянно сжимает зубы. Ей нужно принять горячую ванну, поесть куриного супа и отсыпаться этак с недельку.

— В автобусе? — выдыхает она; щеки ее полыхают румянцем, потому что она выпила, в глазах пляшут искорки, которых я не замечал с минувшего лета. — Ты… ты помнишь?

Я хмурюсь и строю гримасу, надеюсь, она выражает легкую растерянность. Я уверен на сто процентов, что оживлять в памяти эту мимолетную встречу на остановке — непростительная ошибка. Колоссальная ошибка, которая может иметь непредсказуемые последствия. Для Лори я парень ее лучшей подруги, и наша с ней дружба основана именно на этом обстоятельстве. Я молчу, впав в подобие ступора. Лори выжидающе смотрит на меня, и искорки в ее глазах гаснут. Она буквально увядает на глазах. Знаю, она все отдала бы за то, чтобы поймать спонтанно вылетевший вопрос и проглотить его. Если бы я мог, то сам проглотил бы его. Это такая мука — лгать и причинять ей боль.

— Я имею в виду, когда я впервые увидел тебя на вечеринке в вашей квартире, — говорю я едва слышно.

— Я не об этом. — Лори сверлит меня глазами. — Мне кажется, я видела тебя намного раньше. За год до этой вечеринки. На автобусной остановке.

Ох, Лори, ну почему ты такая отважная. Поверь мне, быть трусом намного проще. До той поры, пока никто не требует от тебя смелости. Я придаю своему лицу выражение полного недоумения. Вскидываю бровь на манер Хью Гранта:

— Лу, боюсь, вино ударило тебе в голову. Уверяю тебя, мы впервые встретились на вечеринке в вашей с Сарой квартире. Ровно год назад.

Лори смотрит мне в глаза, молча, не мигая. Чувствую, как она решает: не лучше ли сдаться и выкинуть белый флаг? Проходит десять секунд. А может, пятнадцать. Эти секунды кажутся мне бесконечностью. Черт, кажется, она едва сдерживает слезы! Я урод, я последний дебил, и ничего больше! Может, признаться, что я все помню? Но кому от этого будет лучше? Наверное, Лори это признание доставит радость. На несколько мгновений. Но что будет на следующей неделе, в следующем месяце, в следующем году? Понятия не имею.

— Прости, — роняет она, заставляя меня чувствовать себя злодеем, злобным серым волком. — Похоже, я и правда перебрала. Не обращай внимания.

— Ну уж нет, — качаю я головой. — Ты не из тех, на кого можно не обращать внимания.

Надо же, всего три пинты пива, и готово — я начал сыпать дурацкими комплиментами.

Лори моргает, на ее ресницах дрожат слезы.

— Забудь о том, что я наговорила. Не сердись.

Я не отрываясь смотрю на нее. Отпускать очередную порцию лжи нет ни малейшего желания. Она такая беззащитная. Меньше всего на свете мне хочется ее обижать.

— Как я могу на тебя сердиться, Лори? У меня нет причины. Мне так приятно, что ты рядом, и я…

Господи боже, что я несу! Надо заткнуться, пока не поздно. Я хожу по самому краю. И вообще, зачем бередить ей сердце?

— Мне тоже приятно, что ты рядом, — шепчет Лори, и по щеке ее сползает одинокая слеза.

— Не надо, — выдыхаю я, и собственный голос кажется мне грубым до невозможности. — Пожалуйста, не плачь.

Только бессердечный подонок может довести девушку до слез и не попытаться ее утешить. Я, конечно, врун, но не бессердечный подонок. Поэтому я привлекаю Лори к себе и вытираю пальцами слезы.

— Тебе не о чем плакать, — бормочу я, почти касаясь губами ее макушки.

Как это посреди зимы она ухитряется пахнуть полевыми цветами? Кожа у нее такая нежная, такая офигительно нежная. Разум приказывает мне отдернуть руку, но тело отказывается выполнять приказы. Медленно провожу большим пальцем по ее скуле. На несколько мгновений мы оба замираем. Потом она слегка поднимает голову, чтобы взглянуть на меня, и ее губы оказываются в опасной близости от моих.

Мне кажется, она не дышит. И я тоже. Боже, в жизни не видел такого красивого рта. Ее пухлые губы слегка дрожат. Лори наконец выдыхает, и я ощущаю терпкий винный привкус. Она подается вперед, расстояние между нашими губами вот-вот исчезнет. Какая мука! Сердце мое разрывается на части.

— Я не могу поцеловать тебя, Лори. Не могу.

Лори