Один день в Древнем Риме. Исторические картины жизни имперской столицы в античные времена

Поскольку многие из учеников Эганора готовились стать ораторами, то отрабатывали свою дикцию всеми доступными способами, знакомились со множеством метафор и должны были уметь «щегольнуть» подходящей к случаю острой цитатой. Все возможные значения слов и выражений, встречавшиеся в литературных текстах, должны были уметь объяснить, равно как и многочисленные мифологические, исторические и географические аллюзии и т. д. Таким образом, изучение литературы на самом деле принимало форму лишь общего знакомства с ней.

Изучение высшей арифметики. До окончания школы ученики Эганора должны были пройти курс обучения высшим формам арифметики. До перехода на арабские цифры это оказывалось достаточно трудным делом, поскольку каждый римлянин, обладавший серьезной собственностью, должен был сам аккуратно вести счета и не слишком полагаться на своих помощников. И в самом деле, в некоторых самых передовых школах имелся особый преподаватель арифметики, так называемый calculator, который получал особую плату за преподавание – считалось, что большинство его учеников, происходивших из сословия всадников, впоследствии будут иметь дело с коммерцией. Один только предмет не беспокоил Эганора – физическая культура. Греки отправляли своих детей для обучения гимнастике и музыке в palaestra и к арфистам. Римляне же не только не заботились о том, чтобы их сыновья занимались физическими упражнениями ради того, чтобы пребывать в добром здравии, но просто не понимали смысла тренировок – они ведь не могли сделать из их детей лучших солдат или коммерсантов. Многие римляне, разумеется, изучали изящные искусства, но специальных школ для этого просто не существовало.

Средние школы грамматистов[165]. По мере своего взросления, однако, даже ученики Эганора, выходя из подросткового возраста, начинали покидать его школу. Они переходили на обучение к более эрудированным преподавателям, профессиональным грамматикам (grammaticus). Они исходили из того, что пришедшие к ним ученики хорошо знали основы греческого и латинского языков и намеревались стать подлинными специалистами в их изучении, а также постичь все истинные красоты и тонкости греческой и латинской литературы.

В этих школах уделяли особое внимание правильному произношению и ораторскому искусству, но здесь проходили и теоремы Евклида в геометрии, давали обширные, хотя и не очень критические, знания истории. Предметы, однако, в значительной степени штудировали весьма поверхностно, поскольку во многих кругах считалось престижным прослыть эрудитом, так что порой больше занимались довольно абсурдными проблемами мифологии, нежели постижением серьезных фактов. Но грамматики, обучавшие сыновей богатых выскочек, порой могли потерять работу, если, например, не сразу отвечали на вопрос: «Кто была нянька Анхиса?[166]»

Но лучшие из школ грамматиков выпускали в мир молодых людей, возможно и не имевших глубоких знаний, но обладавших обширной информацией, которые могли писать на грамотной латыни (а часто и на греческом) и вообще вели себя в обществе как хорошо воспитанные джентльмены. Те из них, которые чувствовали в себе призвание получить еще бо́льшие знания, переходили в самые престижные школы rhetor’ов.

Красноречие становится очень модным. Краеугольным камнем успеха человека в обществе становилось красноречие. С падением Республики граждане лишались возможности убеждать собиравшиеся комиции[167] в голосовании за популярных кандидатов или предложенные законы. Даже в сенате были введены жесткие ограничения на красноречивые разглагольствования. Тем не менее стремление почти каждого римлянина к «славе» выдающегося оратора было невероятным. Выиграть благодаря красноречию собственное дело в суде; заставить переполненный зал рукоплескать своему красноречию – это становилось вершиной мирного триумфа. Никакая другая эпоха не возносила столь высоко искусство формального красноречия, как этот период в истории Римской империи. Истинные представления профессиональных ораторов и «чтецов» будут происходить и в более поздние времена, и, разумеется мы не можем в полной мере постичь существовавшее тогда «искусство риторики», однако мы считаем необходимым упомянуть школы риторики, в одной из которых юные Тит и Децим Кальвы уже сумели стяжать заслуженные лавры.