Один год

В окошечке Алексей взял бланк и долго сочинял телеграмму, которая никак не получалась. Измучившись, он подал какую-то ерунду. Здесь было написано и про Михаила Ивановича Калинина, но так непонятно и путано, что телеграфистка, раздражительная, морщинистая, с бархоткой на шее, велела переписать все короче. Жмакин опять уселся за стол. Балага поглядывал на него с мутной улыбкой, подбирал пальцем слезинки, кашлял. Телеграфистка позвала Жмакина из своего окошечка:

- Молодой человек!

Он подошел.

- В чем у вас, собственно, там дело? Объясните, я напишу.

- Дело ясное, - строго ответил он. - Я находился в заключении, в тюрьме, понятно?

- Понятно!

- Еще бы не понятно! - со смешком просипел, кашляя, Балага. - Очень даже понятно!

- Был несправедливый приговор, - громко сказал Жмакин. - То есть он справедливый, но не совсем...

- Вы упоминаете товарища Калинина, - сказала телеграфистка, - я не могу, не заверив...

Жмакин показал ей бумагу с подписью Михаила Ивановича.

- Замечательно! - сказала телеграфистка. - Я вас от души поздравляю.

- Спасибо, - сказал Жмакин. - А подпись напишите так: вечно твой Алексей.

- Вечно твой Алексей, - продиктовала себе телеграфистка. - Так. Семь рублей сорок три копейки...

На улице Жмакин сказал Балаге:

- Теперь проводи меня, раз так.

- Раз как? - испуганно не понял Балага.

- Раз ты в курсе. Я ни от тебя, ни от кодлы скрываться не намерен, ясно?

- Брось, Леха, чего ты, - заныл Балага. - Я за тебя очень даже рад, что ты вышел на светлую дорогу жизни...

- Кодле перескажи, - продолжал Жмакин жестко, весело и насмешливо, Лешка Жмакин не сука, он сам один повязал вооруженного Корнюху, дело было чистое, а повязал за кровь. Кровь никому не положено проливать, а Корнюха ваш в кровище по колени. Скажи еще кодле, что теперь Жмакин имеет пистолет и никого к себе не подпустит, чтобы забыли даже навечно про меня. Все! Катись!

Балага снял картуз и поклонился.

- Может, со своего сумасшедшего богатства старичку десяточку подаришь? - попросил он. - Или побольше? Рубликов пятьдесят?

- Вали! - приказал Жмакин. - Иначе порежу! Не лазай, чертов козел, где не надо!

- Да ты что, одурел? - спросил Балага. - Я где переспать ищу, а он порежу.

- Знаем, переспать, - сказал Жмакин. - Что у тебя - квартиры нету?

- Моя квартира, брат, сто первый километр, - сказал Балага. - Парий я, вот кто.

- Ну и вали на сто первый, если ты парий!

И он пошел вперед, стараясь не думать о том, что Балага его выслеживает. Что, в самом деле! На перекрестке прохаживался милиционер в каске, в перчатках, при нагане. "Как-нибудь, - решил Жмакин, - как-нибудь! Не звонить же, в самом деле, Лапшину на смех людям. А завтра паспорт получим и финку приобретем. А финку не приобретем - нож наточим! Покупай, кодла, нашу жизнь за бешеные деньги, если кто желает, дешево не продадим!"

Все-таки он прислушался: Балага постукивал сзади своим посошком. И Алексей вспомнил, что про Балагу говорили на пересылке, будто он был при царе выдающимся филером и ему поручали жандармы разные крупные дела.

- Уйди от меня! - обернувшись на ходу, крикнул Жмакин. - Слышишь, филер?

- Да мне же одна с тобой дорожка! - ласково ответил Балага и заспешил, догоняя Жмакина. - Одна, друг, дороженька...

Дождь по-прежнему моросил.

Жмакин остановился, закуривая: черт с ним - пусть знает, где автобаза.

- Быстренький ты, молоденький, - догоняя Жмакина, сказал Балага. Ножки хорошо бегают, не то что я...

И спросил:

- Филер - это кто?

- Ты!

- Ой, нехорошо!

- То-то, что плохо!

Тут тянулся очень высокий забор, и возле забора мерно ходил часовой с винтовкой и в фуражке, низко надвинутой на глаза. Миновали забор, вышли к воде. От сонных барж потянуло запахом смолы. Большой бородатый мужик в брезентовом плаще сидел на корточках у костра, разложенного на кирпичах на крайней барже.

- Барочник, - сказал Балага. - Барочный человек! У них в старое время золотишко водилось. Был один такой из колонистов, немец, тюкал их в темечки - барочников, красивый дом на Петроградской построил.

- Теперь прощай! - сказал Жмакин и зашагал мимо решеток заброшенной набережной к себе, на Вторую линию...

Новый начальник охраны - Демьянов, костистый и узкоплечий человек, посмотрел пропуск Жмакина и сказал негромко:

- Тебя тут какой-то старикан спрашивал.

- Не с батожком? - спросил Жмакин.

- С посошочком, - внимательно вглядываясь в глаза Жмакину, сказал Демьянов. - Личность мне немного знакомая...

- Откуда же она вам знакомая?

- Вроде швейцаром он в ресторанах работал...

Алексей пожал плечами и отправился спать. Разбудили его очень скоро не прошло и часу. Во дворе, возле часовни, в плаще и кепке стоял Криничный.

- Ты что же делаешь? - злым шепотом спросил он. - Ты для чего Балагу упустил? Смеешься над нами?

Дождь по-прежнему сыпался из черного низкого неба. За спиной Криничного покуривал Демьянов, - это он, конечно, позвонил на площадь Урицкого. Бдительный начальник охраны.

- А чего особенного, - дрожа спросонья, сказал Жмакин. - Что я, с кодлой не управлюсь?

Демьянов сердито усмехнулся.

- Самоуверенный товарищ! - сказал он.