Один год из жизни профессора

– Что? План развертывания флота? – хотя службу Германов закончил в чинах невысоких, но что такое план развертывания вооруженных сил на случай войны, он понимал прекрасно. Считай половина успеха в первых сражениях у тебя в кармане. – Я думал, там чертежи какой-то новой турбины…

– Ага. И Георгий ради чертежей турбины сейчас у них сидит.

– Так вот за что его взяли…

– Да. И так было задумано с самого начала. Шведы-то считают, что им удалось вернуть пропавшие документы и ничего – во всяком случае существенного – в своих планах еще пару лет менять не будут.

Ольга помолчала.

– Ты только забудь все это. Георгия через год-другой обменяют. К Новому году получишь орден. За успешную научную деятельность. Кстати, я действительно считаю, что ты разработал очень правильное видение современных европейских проблем.

– Видение? Проблем? – Германова опять захватила волна сделанного им недавно открытия, и он даже не обратил внимание на ее слова о весьма лестном для профессора университета награждении. – Послушай, что я тут нашел.

Он коротко рассказал Ольге о своем разговоре в Уппсале с бывшим статс-секретарем, показал текст договора быстро у нее на глазах пересчитал страницы приложений.

– И что это все значит на практике? – Ольга пыталась сосредоточиться, но минувшие два дня видно действительно дались ей слишком тяжело. – Ну проведут они новую конференцию и подтвердят все прежние договоренности…

– НИКТО! НЕ СОБИРАЕТСЯ! НИЧЕГО! ОБСУЖДАТЬ! – Германов вскочил и практически кричал на нее, отмахивая после каждого слова рукой с зажатым в пальцах договором. – Текст сохраняется в тайне. Французы не намерены вновь обсуждать вопрос о границах. Это же ящик Пандоры. О третьем приложении, скорее всего, знают считанные лица в Париже, Лондоне и, может быть, в Берлине у пруссаков. Ну, может, кто-то еще из немцев. Но они боятся. Или даже если не прямо боятся, то нет у них куража открыто потребовать выполнения этого обязательства. Ты понимаешь, какое поле возможностей открывается при этом для такой страны, как наша? Мы-то в стороне. Нас-то все эти дела если и касаются, то только в плане Аландов! Ну, и в политическом смысле. Мы же получаем возможность манипулировать европейской политикой!

После этого эмоционального спича Германов устало сел. В отношении манипулирования европейской политикой он, наверное, все же слегка увлекся, но варианты некоторые возникают.

Ольга молчала. Манипулировать европейской политикой она была сейчас явно не готова.

– Знаешь, что? А давай-ка обсудим все это с утра на свежую голову. Я сейчас просто плохо понимаю, о чем ты говоришь – так спать хочу. И коньяк твой меня совсем добил.

– Нет уж, дорогая. Давай по другому. Звони своему полковнику. Пусть сюда немедленно приезжает. Хочу с ним поговорить. А как позвонишь, действительно ложись, а то на тебе лица нет.

– Умеешь ты девушке сказать комплимент. Ладно. Довели вы все меня. Давай телефон. Но принимать его будешь сам, а я спрячусь в спальне и буду спать! Кстати он не полковник, а генерал. И половины бутылки коньяка вам явно не хватит.

– Пусть с собой привезет!

– Об этом мне ему тоже сказать? А что, я сейчас все могу.

Глава девятая

Тревогами и ночными звонками генерала Орлова удивить было сложно. Не интендант все же. Но этот вызов запомнился ему надолго. Сначала в полпятого звонок от явно пьяной Ольги. Он сам только успел войти в квартиру, как раздался ее звонок.

«– И когда успела», – генерала удивило даже не состояние его лучшей сотрудницы, а то, как быстро она до него дошла. Предложение захватить бутылку и приехать к Германову было конечно странноватым, но что ни сделаешь для блага Отчизны. Плюнул, переоделся в штатское, взял пару бутылок, вызывать служебную машину не стал – оказалось, что с блоком Германовым он жил почти по-соседству. В начале шестого утра он уже сидел в кресле в кабинете Германова и с интересом оглядывался по сторонам. Хозяин сидел напротив него и разливал коньяк. Ольги не было. Генерал поймал взгляд Германова и вопросительно посмотрел на дверь в соседнюю комнату. Тот только вздохнул и утвердительно кивнул головой и улыбнулся, как бы говоря: «Пусть спит!»

Посидели. Выпили. Помолчали. Генерал заговорил первый.

– Да, давненько я не начинал день с рюмки коньяка в полшестого утра. А, знаете, ничего. Что-то в этом даже есть. Какое-то новое видение окружающего появляется. Да и на людей по-иному смотришь. – Он отпил еще коньяка и продолжал, – знаете, я даже не пытаюсь ломать себе голову над причиной нашей столь ранней встречи – все равно не догадаюсь. Но скажу Вам честно: последние пара дней выдались сложноватыми. Поэтому не обижайтесь, но давайте сейчас прямо по делу. Мы обязательно еще встретимся, и я поблагодарю Вас за работу в Стокгольме, но это в другой раз.

– И не думаю обижаться. Но оно того стоит. Помнится, мы с Вами много говорили о европейских делах. Так вот, случайно я нашел бомбу, которая может действительно взорвать мир в Европе. И это не метафора. Началось это в Упсале… – и буквально в течении пяти минут Германов рассказал о своем открытии.