Один год из жизни Уильяма Шекспира. 1599

Любезный пилигрим, ты строг чрезмерно
К своей руке: лишь благочестье в ней.
Есть руки у святых: их может, верно,
Коснуться пилигрим рукой своей.

Название сборника было явно рассчитано на тех, кому еще не наскучил сонетный стиль «Ромео и Джульетты». Поэты той эпохи подшучивали над молодыми людьми, державшими под подушкой томик «Венеры и Адониса», а также над теми, кто воровал у Шекспира любовные строки. Годом ранее Джон Марстон высмеял молодых поэтов, «с чьих губ … слетают лишь / Джульетты и Ромео строки». Эта избитая шутка упоминается также и в университетской пьесе «Возвращение с Парнаса (часть первая)», разыгранной в Кембридже в конце 1599-го. Один из героев предостерегает другого: «Скоро у нас повсюду будет один Шекспир — его поэтические строки звучат со сцены всех наших театров». Он нисколько не преувеличивает. Минутой позже второй герой выдаст любовные строки из «Ромео и Джульетты» за свои собственные. В третьем переиздании «Страстного пилигрима» 1612 года на титульной странице Джаггард укажет, что это сборник «любовных сонетов», заострив на этом внимание читателей.

Многие поклонники Шекспира, попавшись на удочку издателя, верили, что сборник действительно написан Шекспиром. Сомнения возникли лишь в XIX веке; тогда же стало известно, кем написана примерно половина сонетов сборника. Однако даже сейчас авторы десяти сонетов все еще под вопросом. До сих пор неясно и то, кому принадлежат четыре стихотворения про Венеру и Адониса. На самом деле, отличить не самый блистательный шекспировский сонет от приличного сонета его подражателей довольно сложно, хотя сегодняшние исследователи, заявившие о том, что Шекспир — автор таких стихотворений, как «Умру ли я» или «Траурная элегия», неохотно признают это. Даже многие известные шекспироведы XVIII и XIX вв. — Эдмонд Мэлоун, Льюис Теобальд, Фредерик Джеймс Фернивал, Александр Дайс, Йозеф Коллер, Эдуард Дауден и Джеймс Орчард Холливелл-Филлипс — полагали, что большая часть стихотворений «Страстного пилигрима» принадлежит Шекспиру. Предполагаю, за исключением узкого круга поэтов и поклонников Шекспира, лишь немногие и в елизаветинскую эпоху думали иначе.

Возможно, некоторым поэтам сборник Джаггарда даже польстил. Но только не Шекспиру — его больно задела эта публикация; теперь уж точно к нему навсегда приклеится ярлык слащавого лирика! Об этом мы знаем от драматурга Томаса Хейвуда, собрата Шекспира по перу (один из его текстов беспринципный Джаггард позднее выдал за шекспировский, чтобы привлечь еще больше внимания к третьему изданию «Страстного пилигрима»). Узнав об этом, Хейвуд тогда громко заявил: приписав его сонет Шекспиру, Джаггард «ранил его в самое сердце». Он также вспомнил, что Шекспир «был очень обижен на м-ра Джаггарда, которого лично не знал, но который так бесцеремонно с ним обошелся».

Сложно сказать, что именно ранило Шекспира. Может, увидев в «Страстном пилигриме» собственные стихи, он решил: кто-то из друзей предал его, сговорившись с Джаггардом? Пожалуй, неприятнее этого лишь публикация трех сонетов «Бесплодных усилий любви», явно вырванных из контекста, ведь для героев своей пьесы, тех еще рифмоплетов, Шекспир нарочно сочинил второсортные сонеты. Самое слабое стихотворение сборника — пятый сонет, написанный плохим александрийским стихом. Это понятно уже по первым восьми строкам:

Как клясться мне в любви? Я клятву преступил.
Ах, лишь одной красе мы верность соблюдаем.
Но, изменив себе, тебе я верен был.
Мой дух, сей дуб, тобой, как ветвь лозы, сгибаем.
В тебе наука вся. Твои глаза — родник,
Где можно почерпнуть все радости ученья.
Тот, кто познал тебя, познания достиг;
Тот мудр, чей ум сумел тебе воздать хваленья.

(

 IV, 2; перевод Ю. Корнеева )

Как сказал бы Полоний, «это слишком длинно» (а прочитай он третье стихотворение «Страстного пилигрима», также заимствованное из «Бесплодных усилий любви», то счел бы фразу «Обет — дыханье, а дыханье — пар» (перевод Ю. Корнеева) совершенно неудачной). Сонет «Как клясться мне в любви?» написан для молодого Бирона, дамского угодника, однако вслух его читает не сам Бирон, а отец Натаниэль, священник. Тем самым текст выглядит еще нелепее. Сонет в комедии оказывается в чужих руках «по ошибке», случайно «попав не по назначению», — сам Шекспир оказался в похожей ситуации, и ему это совсем не понравилось.