Один год из жизни Уильяма Шекспира. 1599

Весной, на строительной площадке, Шекспир, должно быть, не раз прохаживался по краю огромного круглого котлована для фундамента: круг, подобный этому, только в миниатюре, позже начертит Просперо в «Буре». Сценическая ремарка гласит: «Все они вступают в магический круг, очерченный Просперо, и останавливаются, зачарованные» (V, 1; перевод Мих. Донского). После того, как стены Театра были разобраны, старший плотник Питер Стрит вымерил точный диаметр котлована. Затем, уже на строительной площадке, Стрит очертил известью границы внешней стены театра, а потом и 72-футового амфитеатра. Это — рамка «магического круга». Планировалось, что, в отличие от Розы, сцена Глобуса будет полностью находиться в тени, чтобы на нее не попадали прямые лучи солнца. Зрителям, конечно, придется щуриться от солнечного света, но зато они быстрее согреются.

Слуги лорда-камергера, возможно и смогли бы, как они надеялись, начать репетиции к июню 1599-го, если бы плотникам не пришлось начинать строительство с нуля. Труппа продолжала арендовать Куртину вплоть до мая (в апреле Саймон Форман несколько раз посетил этот театр, о чем оставил запись в своем дневнике). Так как котлован удалось выкопать только к апрелю, стало очевидным, что Глобус вряд ли откроется раньше конца июля. Причина отсрочки — неожиданные заморозки. Весна выдалась сухой (это могло бы сильно ускорить процесс), однако, по свидетельству Джона Стоу, дни стояли на удивление холодные; Стоу презрительно отзывается о тогдашнем прогнозе погоды, согласно которому «прекрасная и благоприятная погода» наступит уже к первому новолунию апреля.

Перед возведением стен заливали фундамент. Вместе с заморозками пришли холода, сильно замедлившие работу; строителям пришлось копать землю на два штыка лопаты в глубину, чтобы вбить сваи ниже уровня промерзания почвы; потом они сделали дренаж для отвода воды, заполнив неглубокие траншеи щебенкой и галькой. Мороз мешал и каменщикам, которые затем должны были выложить кирпичный цоколь, выступающий от поверхности земли примерно на один фут, чтобы нижний, деревянный ярус будущего здания не сгнил. Было бы слишком рискованным — пагубная практика тюдоровских времен — начинать укладку кирпича до окончания холодов. Окажись в такой ситуации современные строители, они бы просто добавили в строительную смесь незамерзающую жидкость, тем самым предотвратив разрушение кирпичной кладки. Елизаветинцам же оставалось ждать потепления, чтобы продолжить работы; только так они могли выполнить условия договора с театром, согласно которому обещали установить «хороший фундамент из кирпича, щебенки и песка».

Лондонцы прекрасно знали о том, как ненадежны здания, построенные на скорую руку; они особенно опасны при большом скоплении людей; в августе 1599-го около сорока человек получили травмы и пятеро погибли (среди них и «две милейшего вида потаскушки», отмечает Джон Чемберлен), когда во время кукольного представления на Сент-Джеймс-стрит, на северо-западной окраине Лондона, обвалилось здание, где было полно народу. Ранее, в 1583-м, случилась другая трагедия — в Пэрис-Гарден во время медвежьей травли обвалилась галерея амфитеатра, битком забитая зрителями. Восемь человек, оказавшиеся под завалами, погибли, остальные получили увечья. Поэтому строители Глобуса медлили в ожидании подходящей погоды.

Однако Уильям Шеперд (рабочий, приглашенный Стритом для закладки фундамента) понимал: нельзя упустить подходящий момент. Хотя в начале весны и было сухо не по сезону, вскоре ожидались весенние ливни и паводок. Так и случилось в конце мая. Джон Стоу отмечает, что на неделе после Пятидесятницы Лондон сильно затопило: «…вода поднялась очень высоко, чего давно не случалось». Когда Темза вышла из берегов, вода добралась и до строительной площадки. Даже тридцать лет спустя, после того как вокруг Глобуса, по северной и южной границе, выкопали дренажные канавы, местность все равно затапливало во время весеннего половодья. Строителям оставался таким образом лишь небольшой промежуток времени между заморозками и началом паводка.