Один год из жизни Уильяма Шекспира. 1599

К Пасхе, отмечает Вулф, спрос на книгу сильно увеличился, и Хейворд предложил переиздать ее, отредактировав и включив в нее новое предисловие, в котором резко ответил на «все обвинения и домыслы», выдвинутые «истинными знатоками нашего времени». Однако совсем не нужно быть знатоком, чтобы сравнить эпоху Ричарда II с елизаветинской, особенно когда речь идет о якобы добровольных пожертвованиях, то есть поборах с населения, и бездетности правителя, таящей в себе угрозу для государства. Сложно также не заметить, насколько неудачны решения Ричарда и Елизаветы в отношении Ирландии. И во времена Ричарда II, и теперь «неотесанные ирландцы, бродяги и оборванцы, освободились от наших оков и набросились на нас, чиня кровавые расправы и погромы». Прекрасно поняв все намеки, Елизавета произнесла (эта фраза сохранилась в веках): «Разве вы не знали, что Ричард II — это я?» Власти же были обеспокоены не на шутку: что, если лондонцы пойдут по пути своих непокорных предков, которые два века назад поддержали государственный переворот и свергли бездетного монарха, обложившего их непосильными поборами и не способного уладить ирландский вопрос?

Лишь немногие зрители «Ричарда II» или первой части «Генриха IV» знали, какие тексты послужили Шекспиру сюжетным источником; точно так же мало кто понимал, как Хейворд трактует свержение Ричарда II. Шекспиру были знакомы тексты, которыми пользовался Хейворд, и потому ему сразу стало ясно, что Хейворд придумал сам, а что явная натяжка. Помимо «Жизнеописаний» Плутарха (главный источник трагедии «Юлий Цезарь»), зимой 1599-го Шекспир внимательно прочитал и бестселлер Хейворда.

Шекспир скоро понял: Хейворд — прекрасный знаток театра — мастерски владеет пером, ведь монологи в его хронике написаны с драматической убедительностью. Хейворд — один из первых английских историков после Томаса Мора, кому удалось со всей живостью воссоздать характеры исторических персонажей; текст Хейворда скорее напоминает пьесу, написанную прозой, нежели чисто историческое сочинение. Как явствует из названия, Хейворда главным образом интересовала фигура правителя, он одним из первых показал, как много в истории зависит от сильной личности. Вот отрывок из монолога, в котором Генрих призывает своих сторонников свергнуть Ричарда II (перед нами свободный стих, удобный для декламации):

Победу одержав, вернем себе свободу,

А если проиграем, хуже нам не станет,

А потому за родину нам нужно жизнь отдать

Геройски иль в бою не отличившись,

На этот шаг решиться — благородство,

Какая ни ждала бы нас развязка.

Нам кажется — зачем же воевать,

Коль скоро нам опасность не грозит,

Однако в рабском сне всю жизнь прожить —

То безответственность, а может, разгильдяйство.

( перевод Е. Луценко )

Можно только представить себе, как подобные строки были восприняты Эссексом и его сторонниками, которым постоянно чинили препятствия при дворе и которых так раздражала скупость стареющей королевы.

Прочитав эпизод, в котором Генрих старается любой ценой завоевать расположение народа, Шекспир, конечно, тут же понял, откуда Хейворд позаимствовал эти идеи:

[Генрих] никогда не забывал снимать шляпу, кланяться и протягивать руку любому, в том числе и дурному человеку; он также пускал в ход и ряд других реверансов, которые так нравятся большинству людей… Когда бы он ни проезжал по улице, собиралась толпа зевак; бедняки провожали его добрыми словами и пожеланиями, так как у этих людей не было иного способа выразить свою любовь.

Хейворд явно знал хронику «Ричард II», поскольку мысль о народной славе принадлежит именно Шекспиру, и ни в одном из других источников, кроме этой шекспировской пьесы, о заигрывании Генриха с народом нет и речи. Я имею в виду эпизод, в котором Йорк описывает въезд Генриха в Лондон:

Народ его приветствовал, крича:

«Да здравствует наш Болингброк!» Казалось,

Что окна ожили: и стар и млад

Глазами жадными на них глядели;

Казалось, что кричали даже стены,

Украшенные яркими коврами:

«Добро пожаловать, наш Болингброк!»

Он ехал с непокрытой головой

И, кланяясь направо и налево,

Сгибаясь ниже гордой конской шеи,

Всем говорил: «Спасибо, земляки».

Так, всю дорогу кланяясь, он ехал.

( «Ричард II», V, 2; перевод Мих. Донского )