Один год жизни

В течение месяца после её возвращения, я наблюдала за её поведением, боясь обнаружить признаки беременности. В моей голове развернулась карта самых страшных событий, которые могла повлечь неразумная поездка с миллионером за границу: моя дочь забеременеет от толстосума, который не захочет признавать ребенка и заставит сделать её аборт или наоборот, отберет ребенка сразу же после его рождения. После всего произошедшего с моими детьми, моя материнская фантазия определенно становилась воспаленной. Но прошло полтора месяца, а Глорию не тошнило, не тянуло на соленые огурцы, которые я каждое утро специально выставляла на стол, и она не страдала излишней сонливостью. Вроде бы всё и было в порядке, но сама идея о том, что она может являться любовницей своего начальника, так глубоко забралась в моё подсознание и так сильно леденила мою душу, что у меня не хватало мужества поговорить с собственной дочерью. Может показаться, что главная проблема взрослых — боязнь разговаривать со своим ребенком, но на самом деле главной проблемой является боязнь его услышать. Зачастую родители делают вид, что слушают ребенка и утешают себя мыслью о том, что этого достаточно. Но этого недостаточно. Недостаточно просто говорить: «Я пытаюсь тебя понять» или «Я тебя понимаю». Нужно действительно пытаться понять, что именно тебе хочет сказать твой маленький или уже повзрослевший ребенок и очень важно в итоге его всё-таки понять. Недостаточно ему поддакивать и утвердительно кивать головой на его слова, потому что для того, чтобы избежать семейных катастроф, недостаточно создавать видимость того, что ты находишься у руля. Нужно либо действительно быть у руля, либо место у руля в итоге займёт кто-то или что-то более сильное, чем родитель, не понявший своего ребенка — не понявший часть себя.

Я боялась услышать от Глории подтверждения своих опасений, поэтому продолжала вгонять себя в ужас всякий раз, когда моя дочь специально просыпалась пораньше, чтобы бежать на холм к поместью Олдриджей ради начала своего рабочего дня на пару минут раньше положенного времени. Мне было страшно от того, что может стоять за подобным рвением к работе няней и именно из-за своего страха я снова всё проморгала — всё оказалось куда страшнее, чем я могла себе представить.

Сегодня я не выдержала и высказала прямо в лицо этому молодому мужчине своё опасение по поводу его отношений с Глорией. Взрослые зачастую считают, будто правильнее устроить разбор ошибок своего ребенка в кругу многочисленной семьи или на глазах у посторонних, вместо того, чтобы уединиться с ним и обсудить возникшее недопонимание. На самом же деле им так просто легче — легче давить на своего ребенка в компании других взрослых, чем признать своё поражение после тет-а-тет с человеком, которого произвел на свет. Ведь взрослые не любят проигрывать, потому и не дают ребенку сиюминутную возможность на объяснения. Для начала чадо должно хотя бы минимально пострадать, прежде чем выяснится, что взрослый — слепец.

Оказалось, что моя Глория самостоятельно решила пережить смерть маленького мальчика. Хуже этого — только быть самим мальчиком или его братом. Естественно я соболезновала мистеру Олдриджу, которому предстояло пережить подобный ужас, и мне было безумно жаль Мартина, но я не могла не попытаться отговорить Глорию от подобного решения. После смерти взрослого, человек зачастую не может найти себя вновь, но после смерти ребенка он рискует навсегда пересечь черту невозврата к прежнему себе.