Один из многих

— Не оттого ли, что уважения вам недостаточно? И того, кто вас уважает, вы, верно, хотите заставить служить себе… служить так или иначе…

— Я вас не пойму!

— Тем хуже…

Молчание.

— Хочется, знаете ли, чтобы перед таким делом тебя поняли, а особенно враг… — закончил Дмитрий и упал в кресло.

Кардов призадумался и взял айфон. Вызвал офицеров; через минуту явились они с лицами мрачными, но делано равнодушно.

Кардов выстроил их в линию перед столом и начал с отвлеченного. Произнес диссертацию про офицерскую честь и перешел наконец к абстрактным конфликтам.

— Мне нужна будет ваша помощь, господа, в охранении тайны. В ней я могу рассчитывать только на вас. На ваши благоразумие и профессионализм.

Офицеры решительно кивнули

— Отлично. Без предисловий. Дмитрий нанес мне, да и всем нам, смертельное оскорбление…

Три друга посмотрели назад, где в кресле за ними молча сидел Кавалергардов.

— За это его следует наказать, — героически продолжал заместитель министра. — Моя честь нашла решение. Я займусь этим лично! У нас с Дмитрием сегодня будет дуэль. В зале. На пистолетах, — он неловко указал на стол. Друзья взглянули на ящик. — И вы должны мне помочь все устроить…

Офицеры ничего не понимали. Немов даже протер глаза, думая, что во сне.

Кавалергардов в углу комнаты поддержал:

— Да, парни, дуэль самая настоящая! Это не шутка. По кодексу право выбора условий у оскорбленной стороны.

Кардов кивнул.

— Благодарю… — произнес он и замялся, не зная, что продолжать.

— Двадцати шагов хватит? — интересовался Дмитрий.

— Вполне…

— Правила классические?

— Я настаиваю.

— Прелестно… — встал Дмитрий из кресла и подошел к офицерам. — Стрелять будем на двадцати шагах. При слове «раз» — целимся, по сигналу «сходитесь» — будем сходиться. Идти можно хоть до барьера. Стреляем в любой момент, когда сами захотим. Барьер на середине, в десяти шагах от каждого. Если будет осечка — стрелять разрешается.

Лицо его выражало спокойный расчет, и оттого выглядело неестественно, как у манекена.

— Вы зарядите при нас здесь, господа, в кабинете, — деловито добавлял Кардов, торопясь не отстать от врага, — и положите в ящик, а уж у барьера мы проверим пули в стволе и вслух подтвердим готовность. Вы будете нашими секундантами. Проследите законность требований в случае ранений или смерти, — обратился он почему-то к Беликову. — Службе безопасности несложно будет уладить формальности. Я же со своей стороны также сделаю пару распоряжений. Позвоню и разошлю друзьям из МВД просьбу. И клянусь, что всем участникам этой схватки ничего не будет.

Беликов и Василевский разом кивнули и хотели что-то спрашивать. Но Кардов предупредил их:

— Господа, я доверяю вам теперь как себе. Никто не должен знать. Мы всем скажем, что это представление, реконструкция XIX века и обычая дуэлей. Что пистолеты не боевые и не заряжены. А порох будет вхолостую. В крайнем случае можно будет провести экспертизу и указать, что часть ствола по старости орудий… например, вылетела и ранила кого-то.

— Вы так все продумываете, — прервал Дмитрий. — Раз уж на карте моя жизнь, то к делу.

Офицеры переглянулись. И согласившись, начали заряжать пистолеты. После все пожали руки. И что-то мельком обсуждали.

— А перенести не худо. Хотя бы в сад… рикошет… — размышлял Василевский.

Немов покрутил ус:

— Пуля старая, круглая, пожалуй, по баллистике застрянет в любой стене и можно не бояться.

— Точно… — заметил Кардов, отойдя теперь к окну и глядя в темный двор. — А все же соберем гостей на втором этаже. Оттуда чудный вид на залу… и все в безопасности.

— Кто будет чьим секундантом? — хладно вопросил Беликов. — Я предлагаю вам себя, Алексей Юрьевич!

— Почту за честь… — был ответ.

— У меня? — безучастно вопрошал Дмитрий, и воцарилась глубокая тишина.

Расчет Беликова был точен. Такие предприятия сближают дуэлянтов с поверенными, и после они могли бы стать друзьями из признательности, что помогло бы ему в чинах. Но стоять на стороне Дмитрия, в сущности, значило быть врагом заместителя министра внутренних дел. А потому выглядело для офицеров странно. Василевский начал дрожать в своем зеленом и тонком мундире, напоминая листок дуба. И Немов сильным голосом произнес:

— Давайте я… — сам не зная, отчего. Только тянущая мысль несправедливости к Дмитрию развеялась после этого сразу.

— Спасибо… — с чувством сказал Дмитрий, прекрасно понимая весь этот расчет.

— Тогда я буду третьим, — быстро вступил Василевский, — и буду у барьера кричать «сходитесь».

Все кивнули.

Вот, наконец, секунданты шомполом тщательно прочистили стволы, и две пули помещены были в них. Пять мужчин склонились над ящиком. И Немов, подобно ребенку, занятому новой игрушкой, вслух повторял:

— Изрядные вещицы. Вот сюда на полку сыпется порох, а далее на крючок — и «паф»!

— Мне их дарил главнокомандующий… — в трансе объяснялся Кардов, глядя на чарующий блеск смертоносного металла.

Опомнившись, он прошел к столу, написал пару бумаг, при всех подписывая. Затем позвонил кому-то на громкой связи, объяснив дело и взяв туманные обещания помочь.