Один из нас

Мне идея сразу не понравилась. Не мое это дело. Ворваться и отобрать деньги – очень уж напоминает Дикий Запад, слишком ретроградно. Сейчас обладающему минимальными способностями человеку ничего не стоит совершать кражи в Сети, даже из другой страны. Но в конце концов я согласился.

– Совсем сбрендил? – спросите вы.

В общем-то, да. Дело в том, что я хотел выйти из игры. И хотя не показывал этого Хелене, я был по горло сыт жизнью, которую мы вели. Мне не нравилось то, что делала она, но главное в том, что я устал от толпы людей, которых ненавидел и которые – я это твердо знал – кинут нас при малейшей ошибке с нашей стороны. Если Хелена хоть чуть-чуть оступится, если она оставит хоть малейшую улику на месте преступления – ей конец. В этом случае она станет для полиции связующим с мафией звеном, и ее немедленно уберут, а я пойду прицепом. Хелена хорошо знала дело, но идеальных исполнителей не существует. Рано или поздно это случится. А пока мы продолжали жить такой жизнью: пожимали руки соответствующим людям, появлялись на приемах и в ресторанах и участвовали в нелепых ритуалах показной любезности, под которой скрывается убийственный прагматизм. Вы обязаны знать, кто есть кто, и относиться к людям с должной степенью низкопоклонства или с полным его отсутствием. Вы получаете подарки, и они подразумевают отдары, которые должны быть такими, чтобы одариваемый сразу понял, что ему оказывают должное уважение. Я знал людей, которые из-за неверно выбранного подарка лишились глаза, поэтому, честно говоря, каждый раз, стоя в многолюдном магазине накануне Рождества, я был угнетен.

Думаю, наша работа не сильно отличалась от работы в любой крупной корпорации, разве что дресс-код был более строгим, и торговали мы наркотиками и смертью. Люди приходили в нашу компанию как в монастырь – перешагивали порог, и их жизнь переставала им принадлежать.

Если бы вы были на моем месте, то тоже поняли бы: всем известно, что добытчиком у нас в семье является жена, а я – просто мелкий прилипала, главным достоинством которого является умение готовить картофельный салат. Мне бросали крохи, чтоб только не сорвался с крючка. И я подбирал. Ничего другого не оставалось. Как я уже говорил, из игры не так легко выйти. Но я стал как можно реже появляться на мероприятиях, предоставив Хелене право ходить туда одной. Какое-то время она расстраивалась, а потом привыкла. Когда она вела такую жизнь, легко забывала о своей прошлой, и иногда я не понимал, к какой части отношусь я сам.

Все это сильно влияло на нас и делало Лос-Анджелес городом, где я больше не мог жить. И это было самое печальное. Я люблю Лос-Анджелес. Это мой город. Наш. А теперь он превратился для меня в груду обязательств, в место, где я совершал преступления против воли. Я чувствовал себя так, точно наблюдал, как раздевалку на стадионе в Кресота-Бич кирпичик за кирпичиком разбирают люди, раньше в ней никогда не бывавшие.

Я хотел выйти из игры, и для этого мне нужны были деньги.

Рикардо о чем-то догадывался и поэтому заговорил о «Трансвиртуале» именно со мной. Он сказал, что нужно еще два человека и что он нам доверяет. Простенькая работа: зашел – вышел, деньги на троих. Я сказал, что подумаю, намереваясь сказать твердое «нет».

Но со мной поговорила Хелена. Рикардо обратился и к ней тоже, и она ухватилась за эту идею. Вскоре я почувствовал, что если я откажусь, если Хеленин слюнтяй останется дома, они найдут кого-нибудь еще. Это и то, что мне нужны были деньги, изменило ситуацию. И я сказал «да».

Мне тяжело вспоминать тот день. Все произошло очень быстро, мне было очень страшно. Мы вошли в банк и заставили всех лечь на пол. Сигнализация не сработала. Я следил за лежащими. Большой парень должен был вселять в них страх господень, пока Хелена и Рикардо набивали мешки бонами. Казалось, все идет как задумано. Все прекрасно. И хотя я был в маске, старался взглядом внушить лежащим на полу людям, чтобы они лежали и не шумели, и тогда все будет хорошо. Никто никого не хочет убивать, и я в последнюю очередь, мысленно говорил я им. Наполнив один мешок и переходя к следующему, Хелена подмигнула мне, и на секунду у меня появилось ощущение, что все у нас получится. Я как будто приближался к финишу, впереди меня был всего один бегун, а я внезапно ощутил прилив сил для последнего рывка.

И тут Рикардо начал стрелять.

Когда раздался первый выстрел, я чуть не обделался, подумав, что появилась охрана и копы. Но увидел кровь, растекавшуюся вокруг головы женщины у ног Рикардо, и внутри похолодело. Хелена, паковавшая деньги, повернулась на звук и замерла.

Мужчина у дальней стены закричал. Рикардо развернулся и выстрелил в него тоже, как в консервную банку.

Я тут же решил, что все пошло прахом и что нам с Хеленой пора сматываться. Я крикнул ей, и Рикардо повернулся ко мне. Первым выстрелом он попал мне в плечо, меня отбросило назад, и я врезался в стену. Он двинулся в мою сторону, крича и размахивая пистолетом, и опять выстрелил. Я едва это почувствовал, потому что все мое внимание было приковано к Хелене, стоявшей столбом.