Один из нас

Салли лежала на столе – безжизненное напоминание о некогда кипящей энергией девушке, чей дух отошел к Небесам. Отец закрыл ей глаза, но ее рот так и остался разинут в беззвучном вопле.

– Привет, Роуз, – сказал шериф. – Ничего, если я тут посижу?

– Это работа для морга. Я могу удостоверить ее смерть – и могу присягнуть, что это была насильственная смерть, об этом не беспокойся! Все опишу так, как ты захочешь.

– Ужасно любезно с твоей стороны, но мне понадобится вскрытие.

– Чего ты еще ищешь? Бедняжку искромсали вдоль и поперек, и, насколько я слышала, ты уже посадил под замок мерзавца, который это сделал.

– Мне нужно для свидетельских показаний. Я ценю, что ты согласилась поработать в субботу.

Доктор Типтон посмотрела на труп и вздохнула.

– О боже!

– Боуи выглядел хуже, – заметил Бертон.

– Боуи не был молодой девушкой, Том.

Она скинула с себя белый лабораторный халат и повесила его на крючок. Шерифу открылся превосходный вид на ее формы в обтягивающей блузке и юбке. У нее было длинное, несколько лошадиное лицо, однако молодое тело напоминало песочные часы, а груди были здоровенными, как дыни. Шериф ощутил, как в нем шевельнулось застарелое желание, но имел достаточно здравого смысла, чтобы не идти у него на поводу. Лишь однажды в жизни он сошел с прямого пути – дело было на полицейской конференции, давным-давно, – и это стоило ему изломанной жизни, разрушенного дома и испорченного брака.

Роуз вымыла руки в сияющей раковине и надела фартук. Натянула перчатки и надела на голову пластмассовый экран, наклонив его так, чтобы защитить лицо от брызг и костяной крошки. Рядом наготове стояли весы, чтобы взвешивать внутренние органы. Доктор подкатила к столу тележку на колесах, где лежали орудия ее мрачного ремесла: пила для костей, нож с волнистым лезвием, ножницы, молоток, скальпели, долото для черепа, зубчатый пинцет.

– Боже! – картинно вздохнула она. – О боже!

Еще раз глубоко вздохнув, она включила небольшой диктофон и быстрым речитативом перечислила повреждения, раны, ушибы. Продолжая говорить, взяла скальпель и рассекла тело Салли Элбод от плеч до грудной кости и дальше вниз, до самого лобка. Потянув, завернула искромсанную грудь девушки на ее лицо. Затем взяла реберные кусачки и удалила грудную клетку.

Снова вернувшись к скальпелю, Роуз принялась резать и вынимать внутренние органы, не переставая приговаривать:

– Боже, боже, боже!

Бертон прислонился к стене и закрыл глаза. Ему не было необходимости на все это смотреть. Он подождет, пока она скажет ему, что нашла. Бедная девочка… Такая прекрасная и невинная. У нее вся жизнь была впереди, и вот от нее осталась только безжизненная оболочка. Кусок мяса для разделки.

Теперь Салли Элбод вместе с Иисусом. Шериф нашел в этой мысли некоторое утешение, но не настолько большое, как ему бы хотелось.

Что-то звякнуло об пол. Шериф раскрыл глаза. Коронер нагнулась и окровавленными перчатками подобрала с пола какой-то крошечный предмет. Бертон шагнул к ней, чтобы посмотреть поближе. Доктор держала его на ладони, шевеля пальцем.

– У нее в легком был кусок металла, – недоуменно сказала она.

– Будь я проклят!

– Что это может значить?

Бертон прошел к письменному столу в углу прозекторской.

– Можно воспользоваться твоим телефоном? – спросил он, уже набирая номер.

Трубку подняла Бет.

– Управление шерифа.

– Это шериф. Как там…

– Мне пришлось заказать обед в контору! Все звонят как ошалелые…

– Бет, сейчас не до того. Как там доктор, уже пришел?

– Он в изоляторе, вместе с Бобби и чудиком.

– Будь добра, позови его к телефону.

Бет швырнула трубку на стол, и Бертон на дюйм отодвинул аппарат от уха. Высокие каблучки процокали по полу. Сердитые голоса в приемном отделении: добрые горожане пришли, чтобы озвучить свое беспокойство по поводу преступлений.

– Мне продолжать? – спросила Роуз.

– Если тебе не сложно, поищи, не найдется ли в ней еще металлических кусочков.

Коронер пожала плечами и вернулась к работе. Бертон попытался воссоздать в уме картину преступления. Чудик изувечил Салли прежде, чем набросился на Дэйва Гейнса. После чего парнишка Гейнса всадил в него заряд дроби из своей двадцатки. На близком расстоянии дробь не должна была разлететься далеко, но вполне допустимо, что одна дробинка могла попасть и в Салли.

Однако сейчас его беспокоило не это.

Мужской голос в трубке откашлялся.

– Шериф? Доктор Одом.

– Здравствуйте, док. Как там наш пленник? Проблем не возникло?

Одом хмыкнул.

– Не знаю, с какой стати меня оторвали от Дэйва Гейнса ради того, чтобы возиться с этим. Я не ветеринар.

– А парень – не собака. Это чумной ребенок, который похож на собаку.

– У детей нету когтей.

– Мы еще не успели их подстричь. Он вас поцарапал?

– Нет, но дело не в этом.

– Как там Дэйв? – спросил Бертон.

– Он поправится. Хотя шрамы на память останутся.

– Рад это слышать. В смысле, что он поправится.

– А что касается вашего песика, я до сих пор его зашиваю.

– Вы вытащили из него дробь?

– Да, пару дробинок – мелких, на птицу, – ответил Одом. – Думаю, это…

– Благодарю вас! – сказал Бертон и повесил трубку.

Роуз подняла пинцет с зажатым в нем кусочком металла.