Один из первых

На следующее утро мы в открытой военной машине тронулись в путь. По дороге заехали в какой-то городишко, где Золтан Ваш купил нам на рынке ягоды. Примерно в полдень мы остановились на опушке великолепного соснового бора, где подкрепились продуктами, которые взял с собой Золтан Ваш.

Чатхо, который всегда любил поесть, жадно набросился на еду. Ваш заметил, что, когда будет создан национальный комитет, питание еще больше улучшится. Правда, мы и сейчас не жаловались, получая в день по триста граммов хлеба, больше, чем в то время выдавали в Венгрии по карточкам. Нам регулярно давали сливочное масло, сахар и по шесть сигарет на день. Пленные, занятые на каких-нибудь работах, получали дополнительный хлебный паек.

По приезде в Суздаль Золтан Ваш сначала явился в военную комендатуру. Нам дали сопровождающего. Он повез нас в лагерь и разместил в отдельном здании.

На следующий день пленные венгры собрались на митинг. Я должен был выступить на нем. Выступление мое удалось. После меня выступил Золтан Ваш. Он рассказал военнопленным, что руководители Коммунистической партии Венгрии, жившие в эмиграции, думают создать Венгерский национальный комитет. Большинство венгерских пленных офицеров, находившихся в Суздальском лагере, согласились с идеей создания такого комитета.

После этого нам было дано время на выборы кандидатов в национальный комитет. Кандидаты из своего состава на своем собрании выбирали членов комитета. В течение двух дней мы беседовали с прогрессивно настроенными офицерами. В национальный комитет желательно было избрать высокопоставленных офицеров и генералов, которые пользовались бы в Венгрии большим авторитетом. В своей агитации основной упор мы делали на чувство национального самосознания и ненависти к нацистам. В последний день был избран комитет и его руководство. Все это закрепили соответствующими документами.

На следующий день мы вернулись в Красногорск. Подготовили место для расположения членов национального комитета, разработали план их работы.

Между тем в пересыльный лагерь прибывали все новые и новые группы военнопленных, которые рассказывали о том, что немцы на фронте терпят все больше и больше поражения.

Кроме организационной работы у меня оставалось много времени и на чтение книг, взятых из библиотеки. Однако, даже несмотря на это, дни и недели тянулись медленно. Характерное занятие бездеятельного военнопленного — это постоянные мысли о плене, воспоминания о семье, о родине и еде.

Я просил назначить меня на какие-нибудь работы, но мне не разрешили. Врач считал, что я еще недостаточно окреп. Вскоре меня зачислили в бригаду венгерского офицера Иштвана Екеша, который окончил антифашистскую школу. Мы строили бараки. Работа была легкая: я вставлял рамы и резал стекло. Вот где пригодились мои навыки сапера. Советские товарищи с удивлением следили за моей работой, — наверное, не понимали, откуда это венгерский офицер может так неплохо работать. Удивлялись этому и венгерские пленные солдаты.

Прошло несколько дней, и Венгерский национальный комитет собрался на свое первое заседание. Избирались и организовывались различные подкомитеты и группы. В библиотеке продолжались бесконечные совещания. Было очень и очень трудно привести к «общему знаменателю» мнения различных людей. Мне эти бесконечные заседания скоро надоели, хотелось живой практической работы.

Однажды советский инженер попросил меня попробовать наладить вентиляцию на нашей лагерной кухне. До меня ее устройством уже пытались заниматься итальянский и немецкий инженеры, но из-за недостатка материала оба отказались. Мне выдали пропуск для беспрепятственного входа в мастерскую и на кухню. Начальник мастерской, немец, волей-неволей выделил мне место для работы и выдал необходимый инструмент. Он считал, что у меня все равно ничего не получится. В мастерской я нашел несколько авиационных моторов с разбитых немецких самолетов. Один из моторов я переделал с постоянного тока на переменный, показал его работу начальнику мастерской.

Как только он увидел это, глаза его радостно заблестели и после этого он сам охотно помогал мне. Когда оба мотора были готовы, я позвал итальянского и немецкого инженеров, чтобы они приделали к ним лопасти вентиляторов. За вентиляторы шеф-повар Миша щедро снабжал меня дополнительным пайком, которым я делился с товарищами.

Руководители Коммунистической партии Венгрии, проживавшие в эмиграции, читали у нас в лагере лекции о положении на фронтах, о положении в Венгрии.

А однажды у нас выступал секретарь Коммунистической партии Германии товарищ Вильгельм Пик.

Он говорил о тех неимоверных страданиях, которые принесла народам Европы развязанная Гитлером война. Рассказывал о концлагерях, в которых фашисты уничтожили десятки тысяч людей, говорил о все более крепнущем движении Сопротивления. Это выступление Пика произвело на большинство пленных глубокое впечатление.

Не скрою, после речи Вильгельма Пика фашисты бывшие в лагере, развернули свою агитацию, говорили о немецком чудо-оружии, которое якобы в состоянии решить судьбу войны.