Один на один с металлом

– Э-э, Саня, ты перестань мне зверя баловать. Чай, не ему ты из Москвы гостинцы привез. А ты, Мурза, учись мышей ловить, – посмотрел я на довольно урчащего котенка, придерживающего лапками свою добычу. – Балует тебя товарищ полковник, – улыбнулся я, погладив черную лоснящуюся спинку котенка с гордо задранным хвостиком.

…Утром, часов в девять, когда Пинкевич проснулся и, выйдя во двор, направился к дощатому туалету, я доверху наполнил из ведра висящий на столбе рукомойник и шутливо поприветствовал друга.

– Здравия желаю, товарищ полковник! Ванны с душем у нас не имеется, вы уж извиняйте. Ну, и удобства все тоже во дворе.

– Ладно тебе балагурить, – беззлобно отозвался Саня. – Знаю, что язык у тебя без костей. Вот только я что-то долго проспал.

– Да все нормально, Саня, это разница во времени – уральское от Москвы на два часа отличается. А ты ведь часы явно не переводил.

– Ну да, есть такое дело, – буркнул Пинкевич, заходя в деревянную будку.

– В общем, так, Саня, – заговорил я, глядя на фыркающего под рукомойником, раздетого по пояс Пинкевича. – В столицу нашей Родины мы отправимся завтра, а сегодня займемся не менее важным делом, чем то, про которое ты мне вчера толковал. Успокойся, я не планирую государственный переворот в отдельно взятом совхозе… Просто крыша дома здорово протекает, – указал я взглядом на растрескавшуюся в нескольких местах, крытую рубероидом крышу. – Сам понимаешь, не дело это, если я буду по стране разъезжать, а моих домашних водой весенние дожди заливать будут. Я еще неделю назад с механиком в гараже насчет отгула договорился. Так что ежели ты не против, то иди завтракай, а поедем завтра. Айжан там, на кухне, тебе все приготовила…

– Есть, товарищ командир, – в таком же шутливом тоне ответил Пинкевич. – Что же с тобой сделаешь. Да и то верно, если уж до шестьдесят седьмого года дождались, то и один день тоже подождет.

Уже через полчаса я и одетый в мою старую спецовку Пинкевич начали срывать с крыши старые листы рубероида.

К приходу из школы сына вся подготовительная часть была выполнена. Доски обрешетника на крыше были полностью очищены, внизу во дворе раскатаны три рулона рубероида и заготовлены дрова для костра.

– А вот и наш главный работник пришел, – поприветствовал я сына, – тот, кто у нас любит костры разжигать и гудрон растапливать.

– Здрасьте, дядь Саша, – обратился мальчишка к Пинкевичу. – Сейчас, я по-быстрому, только переоденусь.

Уже через двадцать минут костер весело пылал, а в подвешенном над огнем большом ведре уже плавилась смола, от которой поднимались клубы черного дыма. Втроем мы быстро закатали рубероидом половину крыши. Сын при этом, стоя на лестнице, подавал мне ведро с кипящей смолой, которой мы заливали стыки укладываемых внахлест листов рубероида.

Миша подложил в костер дров и поставил на огонь следующее дымящееся ведро с гудроном, когда от соседского забора донесся истошный женский крик:

– Ты что же это удумал, уголовная твоя рожа! Я тут стирку, понимаешь, затеяла, а он коптить на весь свет начал.

Над забором появилась голова в завязанной назад косынке, из-под которой выбивались рыжие волосы.

– Не обращай внимания. Это соседка наша, баба весьма склочная. Работает она в магазине продавщицей, и у нее сегодня тоже, как назло, выходной, – тихо пояснил я Пинкевичу.

Меж тем соседка, увидев, что с ней никто не хочет общаться, заголосила еще пуще, высунувшись из-за забора уже по грудь.

– Я все про тебя знаю, и про шабашки твои, и то, что ты у нашего государства воруешь!

Но тут ее свирепый взгляд наткнулся на Пинкевича, поднимающего упавшую строительную рукавицу.

– А этот, что с тобой, такая же рожа бандитская. Видела я его вчера… В костюмчике, в плаще и при шляпе. Пахан ваш, видать, на зоне вместе сидели. А к нам его чего занесло, ограбить кассу нашу удумали… А ты на меня не зыркай, бандюга! – вызверилась она на начинающего терять терпение Пинкевича.

– Сейчас у тебя будет тот, кому положено документы проверить, – чуть подумав, заявила поборница социалистической законности, слезая с приставленной к забору лестницы.

– Саня, она к участковому помчалась. Он минут через тридцать появится. Он с ней в доле. Да самогоном она из-под полы приторговывает в своем магазине, а он ее прикрывает. Ну, и имеет с этого. Кстати, крови этот участковый мне с ее подачи тоже немало попил.

Высокий представительный старшина появился у нашей калитки даже раньше, чем я ожидал.

– Заходите, там открыто. Собаки во дворе нет, – крикнул я с крыши, принимая от сына очередное горячее ведро с кипящим в нем черным варевом.

– Гражданин, попрошу предъявить ваши документы, – хорошо поставленным ровным голосом произнес старшина, пристально глядя на Пинкевича.

– Давай, предъяви свою ксиву гражданину начальнику, а мы тут уже и без тебя управимся. Миша, давай залезай на крышу, костер потом потушишь, – обратился я к сыну.