Один путь (ЛП)

Из-за наркотиков меня на время лишили прав, это означало, что я должен был полагаться на Трэя, если мне необходимо куда-то поехать. Это или такси. В городе это не так накладно, и мне действительно повезло, что все, что я получил, — это лишение прав на время и реабилитационный центр, а не тюрьма. Думаю, в том, что я являлся сыном губернатора, все же имелись некоторые преимущества.

Когда мы подобрали Монику, девушка действительно улыбалась. Я почти никогда не видел ее улыбки, если только она не была вымученной. Она ей шла. Не то, чтобы я действительно был неравнодушен к девушке моего брата, но в ней скрыто что-то такое, что не могло не нравиться.

Я сидел на заднем сиденье Рейндж Ровера Трэя и смотрел в заднее окно. Зачем ему понадобился Рендж Ровер, было выше моего понимания. Папа подарил ему его на выпускной или еще на какой-то праздник. Видимо, Мустанг недостаточно хорош для выпускника колледжа, и из-за влияния семьи ему нужно было что-то побольше.

— Куда ты смотришь, Трипп?

Я повернул голову и встретился взглядом с Моникой в зеркале заднего вида. Девушка, казалось, поняла меня. Она знала, как трудно жить в семье Чапменов. Поскольку все еще была посторонней, но уже ближе этой семье, чем я. Папа, наверное, даже отдал ей мое место за столом.

— Ничего особенного. Просто пытаюсь найти кого-нибудь, кто отвез бы меня домой, вместо того, чтобы ехать на заднем сиденье этого чудовища, — сказал я и снова посмотрел в окно.

Она слегка улыбнулась, но на этот раз улыбка была ненастоящей.

— Я уверена, что кто-нибудь сможет тебя забрать, но мне будет очень тебя не хватать.

Трэй посмотрел на меня в зеркало заднего вида, и я подмигнул ему.

— Я же говорил, что Моника хочет меня видеть.

Он только покачал головой, а Моника взяла его за руку и сжала ее.

— Ты же знаешь, я люблю политиков.

В Монике всегда было нечто такое, отчего казалось, что она что-то скрывала. Как прошлая жизнь. Я помнил, что было какое-то дерьмо, которое подняли СМИ, когда она начала встречаться с Трэем, но знал, что это не так. Я не хотел совать нос в чужие дела и спрашивать, что она скрывала, но мне всегда казалось, что у нас с ней больше общего.

Дом моих родителей находился в одном из богатых пригородов Чикаго. Я рос всю свою жизнь с закрытым входом в наш дом и горничными. Никогда не знал настоящих трудностей. Никогда. У меня был трастовый фонд, и мне все доставляли.

Таблетки. Выпивка. Это помогло на некоторое время, но я попробовал столько всего, что стал ходячей аптекой. Они даже отправили меня домой из реабилитационного центра с одной из этих старых коробок с таблетками, чтобы я мог спланировать прием таблеток на неделю.

Но таблетки помогали не во всем. Существовали вещи, которые я мог бы никогда не решить. Я не понимал, почему были дни, когда мне не хотелось вставать с постели и являться полноценным членом общества. Дни, когда все, чего я хотел — уйти в небытие.

К сожалению, возвращение домой в Чикаго сделало все еще хуже, и теперь я должен был встретиться с отцом после того, как он только что проиграл самые важные выборы в своей жизни, и, возможно, это была моя вина. Возможно, Трэй и обрюхатил свою подружку, но я не знал, что было меньшим злом: наркотики или секс.

Трэй ввел код на воротах, и кованые железные двери распахнулись, пока он ехал по мощеной дорожке.

Большой белый дом с большими колоннами и черными ставнями похож на визитную карточку богатых белых жителей пригорода. У Тригга была почти точная копия в Бостоне, и я был уверен, что Трэй и Моника скоро начнут искать дом, чтобы переехать из своей квартиры.

Я открыл заднюю дверь и вышел, глубоко вздохнув. В ноябре уже было холодно, и казалось, что в любой момент мог выпасть снег.

Трэй обошел машину с пассажирской стороны и открыл дверь для Моники.

— Пойдем, Трипп, мы не можем оставить тебя снаружи и сказать папе, что ты так и не появился, — сказал Трэй, похлопав меня по плечу.

— Да, да, иду.

Я последовал за ними по ступенькам к большим двойным дверям. Моника нажала на кнопку звонка, и за дверью послышались звуки «Да здравствует вождь». Мне всегда казалось забавным и немного саркастичным, что у папы именно такой дверной звонок. Теперь, когда он проиграл выборы, стало еще хуже.

Мама открыла дверь еще до того, как песня закончилась. Я думал, что откроет одна из горничных, но вместо этого нас встретила яркоглазая-почти-первая-леди в отглаженном розовом костюме-юбке и с крашеными светлыми волосами, собранными в какую-то прическу, которая больше походила для выпускного девочки-подростка.

Если прическа и уколы ботокса делали маму счастливой, я не мог ее винить. Каждый должен заниматься тем, что делало его счастливым, даже если это казалось глупым всем остальным.

— Трэй! Трипп! Моника! Так рада вас видеть! — она пригласила нас войти и обняла так, словно не видела несколько месяцев, хотя на самом деле прошло меньше двенадцати часов с последней встречи.

— Я тоже рада Вас видеть, Миссис Чапмен, — сказала Моника. Она никогда не называла маму по имени. Ни одного из моих родителей, даже если они настаивали на этом.