Один шаг в Зазеркалье. Герметическая школа (Книга первая)

   – Ну, если это тебя так занимает... – ответил Джи. – До двадцати пяти лет Заман был простым трактористом. Однажды, работая в поле, он услышал в своем сердце зов свыше. Он бросил трактор и тут же уехал в Баку. Ведомый некой силой, он направился к зороастрийскому храму. Войдя смиренно в храм, он обратил внимание на одинокого старца в черном халате, держащего в руке изумрудные четки. Старец назвал его по имени и пригласил следовать за собой, сказав: “Я – шейх суфийского Ордена. Великий Аллах решил призвать меня к себе и указал на тебя как на моего преемника. Впоследствии тебе предстоит провозгласить суфийские идеи в академической среде”. Через некоторое время Заман поступил в Московский университет на исторический факультет и за два года окончил его. За свои необычные таланты он был принят преподавателем в Бакинский университет на кафедру истории религии. Он стал включать в свой курс описание суфийских идей, и на его лекции приходили сотни людей: они чувствовали, как через него передается духовная Барака. Он сделал необычайно быструю карьеру в социуме, но я призываю его к осторожности и к тому, чтобы он не очень увлекался социальным успехом. Надеюсь, он прислушается к моим советам...

   В этот момент Чера, не обращая внимания на меня, позвал Джи, и он, извинившись, отошел в сторону.

   Когда мы возвращались на Авиамоторную, на последнем поезде метро, Джи спросил:

   – Удалось ли тебе наладить контакт с Розалитой?

   – Она не воспринимает меня всерьез, – сказал я, – и к тому же в ней нет ничего мистического.

   – Жаль, что ты ничего не заметил. Она могла бы избавить тебя от провинциального жирка, научить тонкости и куртуазности. Ты настолько погряз в грубых схемах общения на уровне инстинктов, что не можешь притянуть к себе ни одну тонкую сущность.

   Фея встретила Джи, нахмурившись. Она сидела на диване, излучая потусторонний холод, от которого леденела душа. Я робко поздоровался и, отговорившись усталостью, быстро лег спать. Засыпая, я непрестанно думал о Розалите.

   Во сне я встретил девушку лет четырнадцати с торчащими в стороны косичками. Ее глаза и черты лица были мне до странности знакомы. Она приблизилась ко мне и смущенно произнесла: “Я когда-то хотела стать принципом Шакти, вдохновлять и поддерживать на Пути...” – от громкого телефонного звонка я неожиданно проснулся.

   Джи пригласил меня на прогулку – закупить продуктов и зайти в одно интересное место. Фея расстроилась, оттого что Джи снова уходит, но старалась не подавать виду.

   Мы шли по тротуарам, покрытым свежим снегом, и я невольно думал о том, что уже скоро мне придется возвращаться в хмурый сырой Кишинев. Снег создавал ощущение чистоты и легкости, и я грустил о предстоящем расставании. Джи сказал, чтобы я собрался: предстоит встреча с высоко развитой сущностью.

   Вскоре мы вошли в сиротливо выглядевший Дворец культуры, успешно миновав заслон недовольной женщины в униформе, и Джи постучал в дверь с табличкой “Костюмерная”. Раздался мелодичный голос: “Войдите”.

   В комнате у конторского стола сидела красивая брюнетка лет тридцати, с легкой проседью в волосах. У нее были большие темные глаза с рассеянным взглядом и тонкий нос с легкой горбинкой; губы ярко-вишневого цвета, полные, но изящно обрисованные. На коленях лежало нечто вроде рубашки – туники, в руке – иголка с ниткой. На пустом столе лежала подушечка, в которую было воткнуто с десяток иголок с нитками разных цветов. При виде Джи легкая улыбка заиграла на ее ярких губах, но глаза сохраняли прежнее выражение.

   – Володечка, – протяжно сказала она, – вас-то я и ждала. А что это за отрок с вами? На вид – сущий поводырь, но да внешность-то обманчива – ему бы самому за кем-нибудь плестись.

Я обмер от странного ужаса, который она пробудила во мне этими словами. Они звучали как легкая издевка, и я подумал, сам не зная почему, что эта женщина может быть опасна. Я невольно сделал шаг назад и встал за Джи, выглядывая из-за него, как из-за угла большого надежного дома.

   – Вы садитесь, – продолжала она нарочито певучим голосом, – вот и стулья там стоят.

   Джи снял свою шинель и, повесив ее на вешалку, сел на один из жестких деревянных стульев; я сел немного позади Джи, чтобы оставаться в укрытии.

   – Как дела у тебя, Гиацинта? – спросил он. – Встречаешься ли с кем-нибудь из наших?

   – Давно уже никого не видела, – ответила женщина, положив вышивание на край стола, – поэтому и решила всех сразу увидеть, заручившись вашей поддержкой.

 – Каким же образом я могу тебя поддержать?

   – Я решила сегодня отметить ваш юбилей, – сказала Гиацинта, – ваше грядущее пятидесятилетие у себя, на Белорусской. Уже приглашены Евгений, Эльдар, Лора. И еще человек двадцать помельче.

   Джи, потянувшись, достал из кармана пальто фляжку и, повертев ее в руках, спросил:

   – Не найдется ли у тебя пары рюмок?

   Она поднялась и грациозной походкой подошла к большому платяному шкафу. Открыв его, она вытащила снизу, из-под сложенных одежд, три небольших стакана и плавным жестом поставила их перед нами. Джи налил в них из блестящей фляжки и сказал загадочно, поднимая свой стакан: