Один удар

Никай испугался. Дракон чужого мужчину в постели своей избранной не оценит точно. Тут братские чувства не помогут, и в шутку ничего не сведешь. Остается надеяться, что смерть будет быстрой. И то, если сильно повезет.

От отчаяния, регент глухо застонал и ощутимо вздрогнул, нащупывая на бедре острый кинжал.

Король замер. Крылья его носа пару раз трепыхнулись, втягивая воздух. Голова ящера медленно наклонилась в сторону.

— Ты боишься меня с-силь? Не бойс-ся… Ты моя драгоценнос-сть.

Вместо ответа, однако, прямо в обескураженную драконью морду прилетел метко брошенный глазированный орех, выпущенный из-под горы одеял.

Зверь замер и слегка задумался.

— Ну, нет так нет, — грустно вздохнул Киран и повел головой, отгоняя таящий туман — Тогда по Вашим обычаям… Надеюсь, Вы оцените.

Он оценил!

О, он оценил так, как не оценивал еще ничего и никогда!

«Надо было соглашаться на клетку.» — мелькнула даже в голове Никая мысль, прежде, чем он вспомнил, что осыпание золотом лично ему не грозило.

Если бы в качестве оценки и оплаты могли быть приняты банальные золотые монеты, регент отдал бы всю казну Дернии даже не икнув, лишь бы не видеть этого. Но, увы. Мироздание было глухо к его мольбам, и мзду золотом не принимало. А, потому, отчаянно кутаясь в сползающие простыни и молясь, чтобы охваченный азартом искрометного танца король не вздумал приближаться к месту его дислокации, регент лишь таращил из-под подушки расширенные ужасом глаза и старался не дышать, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.

Номинально укрытые прозрачным газом платка бедра качнулись из стороны в сторону, демонстрируя испуганному Никаю накаченные ягодицы и плавную линию узкой талии его брата. Задорно звякнули колокольчики, игриво подкинутые резким взмахом царственно-волосатой ноги.

Киран вполне изящно вскинул вверх руки, задевая собственные уши массивными бицепсами, слегка прогнулся в пояснице, выставляя зад и заставляя монетки и бубенчики звенеть еще громче. Резкий разворот плеч, и король повернулся к кровати лицом.

Ну и колышущимися между бедер концами платка, звенящими от каждого его движения, соответственно.

Регент испуганно вздрогнул и затих, придавленный аурой сексуальной агрессии, сквозившей в каждом пылающем взгляде, кинутом на бесформенную кучу постельного белья, в которой хоронился несчастный.