Один удар

Бедра Кирана описали круг и снова дернулись из стороны в сторону, согласно такту, заданному притоптываниям босых пяток. Не известно, осознавал ли нетрезвый король, что концы платка попросту не поспевают за движениями другого конца, таящегося между ними. Но вот Никай оценить это успел в полной мере. И даже взбледнул, чисто по-мужски оценив масштаб грозящей невинной девушке опасности, ежели дело-таки дойдет до применения.

Танец, тем временем, набирал амплитуду и масштабность. К беспрестанно дергающимся бедрам добавились покачивания бугрящихся мышцами плеч и проигрывание грудными мышцами.

— Бу-бу-бу… — что-то напевал сам себе под нос Киран, отчаянно вращая передними бубенчиками платка и звеня на всю комнату.

" Остановись! Прекрати!" — беззвучно молил Никай.

Но король был неумолим.

С минуту он бешенно вращался на пятках, играя одному ему известный ритм трепещущим серебром и покачивая небритым задом. Затем, резко пошатнувшись остановился и, расставив ноги на ширине плеч, наклонился вперед, упираясь ладонями в собственные колени.

Движения стали откровенно неприличными. Распущенные пряди золотых волос скрывали от регента лицо танцора, но его зашедшееся дыхание, доносящееся из-под плотной завесы спутанных прядей, говорило о том, что артист отдается процессу по полной.

— Дзынь-дзынь-дзынь… — вторил мелодии королевский зад, взлетая вверх-вниз в неизвестном регенту горячем танце.

— Бу-бу-бу... — продолжал напевать запыхавшийся Киран, устало опадая на колени и упираясь руками в пол.

" Да упади ты уже весь!" — в отчаянии, стонал в подушку Никай, когда умаявшийся король, отринул попытку снова встать на нетрезвые ноги и попросту продолжил странные дерганья задом уже из коленно — локтевого положения.

— Дзынь-дзынь....дзынь.... дзынь... — все тише и тише звенели колокольчики, пока укатанный пьяный монарх обессиленно опадал на пол, прижимаясь щекой к доскам и сонно бубня под нос.

— Бу — бу...бу...бу...хрррр... — выдал он и засопел, счастливо раскинувшись на тонком половике.

Никай выдохнул, утирая рукавом потный лоб. На комнату обрушилась робкая тишина. Но царила она недолго.

— Хрю-хрю — хрю… — внезапно донеслось из-под кровати, а затем агонию ситуации разорвал совершенно неприличный женский хохот, заставивший замереть и дернуться кучу одеял на кровати — Ха-ха-ха! Не могу! Твёрк! Он изобрел твёрк!

Глава 31

Смеялась я долго, задорно и со вкусом. Собственно, как и обычно в истерике. После того, как меня отпускает напряжение, основанное на ожидании неминуемого конца. Как бы оно не звучало, в конкретной ситуации.