Один удар

— Да… допустим. А дальше, допустим, что вызубренная нами с детства веха истории Дернии правда. Что восстание под рукой Мертвого Короля имело место быть, как мы и заучивали с детства. Вот только Мертвый Король в этом случае уже не будет самозванцем с романтичным прозвищем, а именно ФАКТИЧЕСКИ окажется мертвым королем Дернии — Самсуром Вероломным. Убитым на поле брани. Погребенным на горном хребте. И пять лет спустя подло воскрешенным повстанцами, с целью именем его крови свергнуть его старшего сына, пришедшего к власти после героической гибели отца. Войско под командованием воскрешенного Самсура, ведомого волей некроманта, ворвалось в столицу и попыталось войти во дворец. Вот только врата не открылись пред носителем королевской крови. И трон не принял его. И бьющееся сердце Самсура не вернуло ему корону. Потому что для Королевского Древа он уже был мертв. Вернувшийся не есть рождённый. Оживленный не есть живущий. Ушедший да не вернется. Воскресший да не свяжет порванную нить своей жизни… Не сумев захватить дворец и тем самым подтвердить свои претензии на престол, заговорщики были быстро повержены столичными гарнизонами и казнены на центральной площади. Мертвый Король был упокоен придворными некромантами и останки Самсура с почестями погребены уже в фамильном склепе. Плиту с его тленом ныне венчает сложная вязь охранных рун, не допускающих повторного воскрешения. Единственную в склепе, между прочим. И мы не станем считать это не заслуживающим внимания нюансом, а сочтем неоспоримым подтверждением истории, предупреждающей потомков от опрометчивых игр с почившими. Потому что трон Дернии защищен и от таких страшных методов захвата власти…

— И что тогда? — прохрипел Киран, роняя покрытый холодной испариной лоб на собственные ладони.

— И тогда Киран Безжалостный не впадет в уныние и отчаяние, — вкрадчиво проговорил Никай — Он займется тем, в чем ему нет равных. Он посмотрит на позиции и не признает поражение. Он лишь взглянет на ситуацию под другим углом и построит новую стратегию. На всякий случай, конечно же.

— На случай…

— Если его вероломный брат окажется не глумящимся над ним садистом, а всего лишь гонцом, принесшим дурную весть. Но нашедшим и иной выход.

— Говори, — едва выдохнул король, взглядом, полным мертвого пепла взглянув на регента.