Один в поле воин

Он вновь коснулся белого шарика – надо было проверить, сколько осталось силы. Не хватало ещё, чтобы она внезапно иссякла, иллюзия рассеялась и Марина Викторовна обнаружила бы на табуретке никакого не капитана ФСБ в строгом костюме, а тринадцатилетнего пацана в спортивных шортах и футболке с надписью «I want to heaven!» И что тогда? Особенно если истощишься до нуля и не хватит силы даже на простейшую завесу невидимости?

Тревога оказалась ложной – силы в нём плескалось достаточно. «Придумай визуализацию, – учил его Дима. – У меня, например, это столбик термометра. У Серёги – часы со стрелками. А ты своё сочини, и потом оно на автомате будет показываться».

Сочинилась почему-то бутылка. Пузатая, из голубоватого стекла, и даже с ручкой на боку. Сейчас она была полна более чем наполовину, и хотя самое главное уже прозвучало, Саня решил слегка задержаться. Закрепить внушение, а заодно попрактиковаться в хитрой волшебке «правдоруб». Так её называл Ванька, который вообще любил придумывать всякие забавные словечки для волшебных дел.

– Вот смотри, – разъяснял он ещё в тот день, когда они следили за Костиком, – есть волшебка «запах лжи», она простенькая, ей все быстро обучаются. Но что будешь делать, если человек и не врёт, и не говорит правду? Просто молчит, например? Тогда умелые волшебники применяют «правдоруб». Развязывают язык, понимаешь?

– Это как сыворотка правды у спецслужб? – вспомнились Сане разные книжки и фильмы.

– Типа того, – солидно кивнул Ванька. – Но от сыворотки правды потом крышу сносит, а от «правдоруба» никакого вреда. Просто сам себе удивляется: чего это я трепался?

– А ты умеешь? – уважительно спросил Саня.

– Не, – махнул Ванька рукой. – Сколько ни пробовал, не выходит. Мне и Данила показывал, и Лёха… а не получается. Вроде бы и простой образ цели, а точность нужна… чуть недожмёшь силой, не сработает, чуть пережмёшь – человек почует, что его несёт, и заткнётся. Это всё равно как десятку выбить, со ста метров.

Когда-то же нужно начинать, решил Саня. Почему бы не сейчас? Вот сидит тётка, от которой зависит судьба Снегирей. Значит, второе правило не мешает, значит, с ней можно. Ради Дашки же! Ну и Макса, конечно. В худшем случае он зря потратит часть силы – и тогда вовремя смотается.

Очень скоро Саня убедился, что самое сложное в «правдорубе» как раз не расход силы. Самое сложное – правильный образ цели. Вот что ему нужно сейчас? Чтобы Марина Викторовна начала всю свою жизнь рассказывать, начиная с ясельной группы детского сада? Чтобы делилась всеми своими радостями и горестями? Нет, не то. Нужно, чтобы она честно отвечала на вопросы, но не болтала лишнего.

Он представил её мозг как огромный аквариум, в котором плавают мелкие рыбки, чёрные и красные. Чёрные – это враньё, красные – правда. Задать вопрос – это всё равно что открыть кран, и по стеклянной трубке внизу аквариума потечёт вода слов. И с водой – рыбки. Нужно, чтобы какая-то невидимая ладонь тормозила чёрных и пропускала красных. Но только тех красных, которые по делу.

Он аккуратно выжал спусковой крючок, подпитал «правдоруб» силой – и только тут сообразил, что не придумал, о чём вообще спрашивать. Пришлось сочинять на ходу.

– Скажите, Марина Викторовна, а почему вы не остались работать в школе? Ведь это же, наверное, так интересно – учить детей, знания им всякие давать?

Марина Викторовна нервно вздохнула.

– Да что там интересного? Это я дурочка была на первом курсе, действительно верила, что всё это кому-то нужно. А как практика началась, я насмотрелась! Ну будто вы сами в школе не учились! Дети, говорите? Наглые, тупые, учительский авторитет для них не просто ноль, а отрицательная величина! Знания им до фонаря, им бы только развлекаться, а любые нужные корочки им мамы-папы купят… у кого, понятно, деньги есть. А у кого нет, пойдут в магазины товары на полках перекладывать, или охранниками в те же магазины. Вы что, думаете, им моя химия нужна была? Да они только и делали, что на уроках бесились и меня в грош ни ставили! Я, если хотите знать, чуть не свихнулась там, с этими детишками! Ну и как только возник шанс, я и соскочила.

– Что за шанс? – сурово уточнил Саня.

– Мать моей институтской подруги помогла, – охотно пояснила Марина Викторовна. – Она заведует отделом в Департаменте соцзащиты… ну и предожила занять вакансию специалиста в опеке Восточного округа. «У тебя, – говорит, – Маринка, образование педагогическое, а работа не то что в школе, не такая нервная… коллектив дружный, и если будешь не зевать, то и дальше поднимешься». Зарплата поначалу не очень, конечно, но есть перспективы. Вот я и пошла, и не жалею.

– Нравится работать в опеке? – Сане стало действительно интересно. – Нравится по семьям ходить, холодильники чужие изучать, детишек допрашивать, не бьют ли их стулом по черепу?