Один в поле воин

Когда проехали платформу Маленковская, Саня на миг зажмурился, сжал зубы – и приступил к больной теме. Дальше обходить её стороной было уже совсем неприлично. Сперва, конечно, врубил неслышимку – незачем всем этим рвущимся на дачи знать их секретные разговоры.

– Валерия Игоревна, – во рту вдруг сделалось очень сухо, но не лезть же в рюкзак за минералкой! – А сколько это будет стоить?

– Что «это»? – она бросила на него короткий и не очень понятный взгляд. – Ты о чём вообще?

– Ну как же… Вы думаете, я не понимаю, что за работу надо платить? Вы же своё время тратите, причём в выходной. Сколько я вам должен? Ну вот хотя бы за эту поездку?

Валерия Игоревна недовольно поморщилась, оглянулась. Но никто на них не оборачивался. Ни сидящие, ни стоящие, как и они, в проходе. Кто-то разговаривал, кто-то спал, кто-то смотрел на планшете кино. Через три сиденья доносились бурные возгласы – там компания из четырёх внушительного вида дядек играла в карты, вместо стола используя то ли дипломат, то ли сумку с ноутбуком. Худенькая бабуля, сидящая с краю, неодобрительно на них косилась.

– А ты, значит, собрался оплатить мой нелёгкий труд? – прищурилась она. – Можно поинтересоваться, из каких денег?

– Ну… – Саня замялся, – у меня зеркалка есть, Никон-3000D. Он пятнадцать тысяч стоит. Можно продать, без вопросов.

– А что скажешь маме с папой?

– Скажу, что потерял, и не помню, где. Поругаются, конечно, но это уже мои проблемы.

– А если этих денег не хватит? – Валерия Игоревна смотрела на него со всё возрастающим интересом. – Что тогда? Ограбишь директора водокачки?

– Какой водокачки? – не понял он. – Какого директора?

– Не бери в голову, это из одной хорошей старой книжки, я её в детстве миллион раз перечитывала. Ну а если серьёзно, откуда возьмёшь?

– Ещё видеокамера есть, – признался Саня. – Старенькая, но работает исправно. И ноутбук, кстати. У него процессор двухъядерный и видеокарта в гигабайт!

– И тоже потеряешь, причём неизвестно где? – уточнила она. – В общем, всё с тобой понятно. Новое поколение, бесплатный сыр только в мышеловке, человек человеку хомяк и типа того. Теперь серьёзно: видишь ли, есть в великом и могучем русском языке такое слово – альтруизм. Приходилось слышать?

Саня охотно кивнул. Ещё как приходилось!

– Так вот, племянничек, – продолжила она. – Бывают такие люди-альтруисты. Которые помогают тем, кто в беде. И не за деньги, а просто так. Потому что иначе стыдно. Окружающие их называют чокнутыми. Спятившими. Блаженненькими. Ну, в лучшем случае, идеалистами. Ну вот я из таких чокнутых, представляешь?

– Ага, – вновь кивнул Саня. Очень он легко это представлял. Достаточно в зеркало посмотреть… или на ребят в «Ладони»… и в других отрядах… или уже не в отрядах… «Понимаешь, – серьёзно и грустно говорил ему Гоша, – наверное, это у таких, как мы, всё-таки в крови. В генах. Не в смысле волшебство, а так – выручать, помогать. Я вот попытался нейтралитет держать, ну и сколько вытерпел? Полгода, ну чуть больше. А в апреле на Егора наткнулся, и понеслось. Потом тебя увидел, когда к тебе гопники подвалили. Ну и тоже как-то меня пробило на вмешательство».

«Слушай, – спросил его тогда Саня, – а что тебя в тот раз потянуло в этот игровой салон, в “Фортуну”? Я-то просто от нечего делать зашёл, а ты?»

«Знаешь, сам не пойму, – смущённо отозвался Гоша. – Вот захотелось вдруг зайти, ни с того ни с сего. Это не как раньше, когда чувствуешь Вызов и тебя куда-то тянет… Просто возникло желание. Тогда, с Егором, тоже… мог же и не идти дворами… Ну а как увидел этих уродов, сразу понял что надо делать. Волшебства уже давно нет, а первое правило волшебника прямо как в биосе прошито».

Это было мощно сказано – про биос. Но кроме биоса, ещё же и процессор нужен, и память, и жёсткий диск, и всё такое прочее. То есть волшебство. А у Гоши вместо него – дырка в душе, и не заросла никаким мясом. Вспомнилась картинка на стене в штабе. Поднимаются чёрные пенные волны, готовы обрушиться на беззащитный берег, но разбиваются о стоящие цепью каменные столбы волнореза. Только вот там не нарисован столб-одиночка… не каменный, а деревянный. Без поддержки, без оружия. Что у Гоши есть? Мозги, язык и кулаки. Маловато этого против чёрных волн. Баба Люда сказала бы: «один в поле не воин». В море, наверное, тоже. Но вот всё-таки стоит, держится. Один в поле воин.

А сколько их таких, одних в поле?