Одиннадцатый цикл

Дни пролетали в труде. Дальше от лагеря, чем в последний раз, мне еще бывать не приходилось. Я с двумя другими акарами работал на стройке в уединенном краю: мы таскали древесину для будущих фортификаций, что помогут истреблять наших собратьев. Рудники на западе – вот где настоящий доход, но, надо полагать, из-за людских предрассудков и того, как в штольнях тесно, мне там не обрадуются.

Обновление лагеря почти подошло к концу, и мы понемногу привыкали к новой жизни. Кое в чем, понимал я, ей уже не быть прежней.

Джаспер теперь избегал меня наравне с Колотом. Я счел это признаком того, что мать окончательно порвала со стражником.

За тем, как меняются отношения между людьми и акарами, было любопытно наблюдать. Если четыре-пять лет назад солдаты Джаспера не упускали шанса поставить нам подножку, теперь это было не так-то просто.

Между нами установилось расплывчатое подобие дружбы. Благодаря тому что Эрефиэль добился права прилично обустроить лагерь, мы стали сговорчивее и больше не приходилось изнывать от удушливой напряженности.

Джаспер же, как ни мечтал, не мог портить мне жизнь открыто, посему действовал с умом, чтобы не вызвать подозрений. Ссылали меня как можно дальше, но не настолько, чтобы возникли вопросы. Плевать, для тяжкой работы мое тело и сложено. Вдобавок я тешил себя известием о скором приезде Эрефиэля. До чего удивительно и вместе с тем приятно, что кому-то из слуг наших притеснителей я так рад.

Я вошел в нашу юрту, где мама плела из лозы очередную корзину.

– Cияешь, смотрю? Не из-за девушки ли? – поддразнила она.

– Эрефиэль приезжает.

Мама опустила руки и в шутку нахмурилась.

– Прости, Хрома, но вряд ли его привлекают акарские мужчины.

Я повернулся и повел бровями как бы с призывом договорить, но мама молча с улыбкой принялась за корзину.

– Если что, он тоже не в моем вкусе, – сказал я.

Маму было не узнать! Разрыв с Джаспером вернул ей веру в себя. Непринужденная, шутливая, она очаровывала изящными клыками и ласковыми глазами. Даже пальцы теперь заплетали тальник бодрее, с удовольствием.

Месяц назад она вообще вышла биться в яму – и одержала верх. Такого огня жизни, как в миг, когда она победно вскинула кулаки, переводя дух и блеща клыкастой улыбкой, я в ней еще не видел.

Джаспера и мамину с ним связь мы по негласному правилу не вспоминали. Всего раз я спросил, в курсе ли кто-нибудь еще, на что она не хотела отвечать, но все же выдавила, что лишь сам стражник. Хотя в лагере о них шептались.

Чему конца не было, так это маминым попыткам с кем-нибудь меня свести.

О Недалье я не смел думать: она по-прежнему была с Колотом. Мама понимала, как мы с сыном вождя холодны друг к другу, и не заговаривала о нем.

– Рано или поздно придется с кем-нибудь сойтись, – стояла она на своем.

– Ты первая, – возразил я. Она нахмурилась, но я опередил ее с ответом: – Отец далеко. Пора уже найти пару.

Мама помолчала.

– Пара… есть.

– В смысле?

– Я с недавних пор часто бываю у Йуты и Зукин… Им вроде бы хорошо со мной… – сообщила она так осторожно, словно спрашивая разрешения.

Вот это новость.

– Да ладно?! – Я расплылся в улыбке.

– Ну, еще рано говорить…

– Пусть просто узнают тебя поближе.

– Уже узнали. Близко. Очень…

Когда намек дошел, меня всего передернуло.

– Тьфу ты, мам! – Я вышел из шатра, и в спину мне донесся ее хохот.

Эрефиэль прибудет уже завтра, а еще нужно сделать столько приготовлений.

* * *

В тот день я закончил раньше обычного. Джаспер меня не изводил – его не было, – так что я поспешил домой разделить с матерью заслуженную награду: овощную похлебку и бекон. Здесь-то Джаспер и обнаружился. Они с мамой вполголоса сердито выясняли отношения. Не стесняясь обнажить клыки, мама нависла над стражником и стучала ему пальцем в грудь. Склока происходила у ворот, вдалеке от любопытных ушей, и меня еще не заметили.

Я хотел было вмешаться, но растерялся при виде того, как мама закаменела после его слов – и через миг обмякла с прежним покорным видом. Джаспер вроде бы тоже смягчился и взял ее повисшую руку, шепча на ухо слова утешения – какие именно, я не расслышал.

Мама с брезгливой гримасой отбрыкнулась, а он ответил на это улыбкой. Она была напряжена, тогда как Джаспер держался более расслабленно. Он посмотрел ей в глаза и повел за ворота в расположение стражи.

Ровно то же самое я уже видел несколько лет назад и тогда по наивности ничего не понял. Теперь же целиком и полностью осознавал, что происходит, и от этого глиняная миска в моей хватке раскрошилась, похлебка вытекла на землю. Что же я стою? Нужно их остановить! На сердце появилась тонкая глубокая трещина, и я чувствовал, как в нее проваливаюсь. Ну же, вперед, мать сейчас уведут!

Почему я застыл?

От растерянности меня повергло в ступор. Стало тошно от себя самого, от мысли, как Джаспер довольно покряхтывает верхом на маме.

В груди заклокотал гнев, но усталость и потрясение не позволили ему излиться.

Я дал волю тайным слезам. Мать против желания, наперекор гласу своей воинской крови, идет ублажать человека. Мне полагалось это пресечь, вырвать ее из этого рабства.