Одиннадцатый цикл

Вид коробки, которую мать выудила на свет, признаться, заинтриговал. Она откинула крышку и достала скромного вида платье темно-синего, даже почти черного цвета. Аккуратный воротник застегивался на три пуговицы одного тона с тканью, а длинные рукава кончались оборками. Юбка была объемная и воздушная, но, конечно, не чета плиссированной материнской. В общем и целом весьма милый наряд.

– Примерь!

Внутренне я стонала, а внешне – давила улыбку. Поднявшись, я с уже привычной легкостью проскакала к матери и взяла платье.

Что-то с ним не так.

– Странно… – нахмурилась я.

– Просто примерь! – восхищенно пропела мать, подавив смешок.

* * *

Временами казалось, что родители нарочно ищут способы меня побольнее унизить – вот как сейчас. Я вышла из кухни и переоделась. Единственными зрителями были только символы ока Осулара на стенах.

При виде меня в платье мать, едва не хлопая, тоненько пропищала:

– Какая красота!

– Да, тебе и вправду очень идет, – согласился отец.

Они нарочно умолчали, что снизу к одному рукаву, вдобавок заполненному, пришита накладная кисть, чтобы на первый взгляд казалось, будто обе руки при мне

– Гораздо, гораздо лучше. – Он задумчиво взялся за подбородок. – А если еще обойтись без костыля…

Я проглотила язык. Мать, по-видимому, решила, что от восхищения.

– Понимаю-понимаю! Дивное, правда?

Я наклеила на лицо улыбку, только теперь отдавая себе отчет, как трудно мне придется.

– Да. Дивное, – солгала я.

– Какое счастье! Мы ведь еще заказали. – Она поднесла мне на руке целую кипу платьев. – Идем примерим!

Я сдержалась, чтобы не закатить глаза, и кивнула.

– Конечно, мама.

Глава пятьдесят вторая Хрома

Почему акары попросили убежища? Судя по рапортам, если на них надавить, многие признаются, что в их рядах случился раскол. Однако положение кое-чем осложнено. Акары – воители. Чем можно довести воителя до такого умопомрачения, что он переметнется к врагу? Об этом, по-видимому, они молчат нарочно.

– Заключительный рапорт по вопросу акарских беженцев для главнокомандующего Орсона

Когда я вернулся с работ на стройке, меня поджидала Недалья.

– Здравствуй, Хрома. Можем поговорить? – начала она приветливо, но ее улыбка обнаружила тень сложных переживаний. Мне лучше приготовиться.

Я на миг растерялся, силясь не подать вида, как зачастило сердце.

– Конечно. – Я мягко улыбнулся в ответ.

Мы прошлись к внешним границам лагеря. Кто-то сейчас тоже вышел размять ноги: одни совершали пробежку, другие просто искали укромный уголок, третьи боролись.

Какое-то время мы шли молча. Временами робко набирали воздух, но заговорить не могли – все фразы гибли в зародыше.

– Как вообще дела? – наконец подала голос Недалья. – Говорят, ты сдружился с нефилимом. Эрефиэлем, так?

Я кивнул.

– Он славный. Помогает нам.

– Наверняка не по доброте душевной, – покривилась она. – Не верю я, что за стенами лагеря кто-то печется о нашем народе. Особенно сын Белого Ястреба.

Я хотел было вступиться за Эрефиэля, но вспомнил, что он уготовил мне и всему лагерю.

– Дай ему шанс, – просто пожал я плечами. – Эрефиэль тебя еще удивит.

Она заинтригованно улыбнулась.

– Может, и так.

– Так о чем ты хотела поговорить?

И вправду, о чем? Между нами столько невысказанного… Взять хоть бы то, что мои чувства к Недалье ослабели, но не угасли насовсем. Или что ее любовник все еще точит на меня зуб.

– Мы хотели сегодня собраться. Придешь?

Я заколебался.

– Прости, дела. Забот еще полным-полно.

– Ты из-за Колота? – вздохнула Недалья. Казалось, даже слегка пристыженно.

И с чего я взял, что об этом можно просто не говорить? Я отвел глаза и вместо ответа смог только кивнуть.

– Об этом я и хотела поговорить.

Я повернулся к ней. Усевшись на плоском земляном холмике, мы устремили взгляд на панораму сонного полудня. Облака расступились; вдалеке ветер проносился над Рощей грез, перебирая зеленую шапку крон и донося до нас запах прелой земли.

Я заговорил первым.

– Мне казалось, Колоту не нравятся перемены в нашей жизни. Или то, что я сошелся с людьми.

Недалья сдержала смешок и потянулась сорвать былинку. Ее могучее тело не вписывалось в гармонию окружающего пейзажа. Кости, вплетенные в косы, загремели на ветру, как колокольчики из сухого бамбука.

– На самом деле на твоем месте он поступил бы точно так же. Колот в жизни не признается, но перемены ему по душе. Всем по душе. Трем и Сиэмени в тот раз не поддакивали ему, а просто хотели разрядить обстановку.

– А ты что думаешь?

Она пожала плечами.