Одиннадцатый цикл

– Жар? – озадаченно переспросило Семя. – Не понимаю.

– Можешь заболеть. Или у тебя не бывает болезней?

– А куда жар поднимется? – Иеварус с недоумением посмотрел вверх.

Я про себя улыбнулась. До чего трогательным в своей невинности было это священное создание. Внезапно он поднялся и уткнул пальцы в мои уголки губ, растягивая улыбку еще шире.

– Ты улыбнулась?

Не сразу дошло, к чему он клонит.

– Твои слова меня позабавили. – Я бережно взяла Семя за руки и опустила их.

Иеварус был столь велик, что чуть не упирался в крышу, а я едва достигала его груди. Нет, он точно выше Эрефиэля.

Создание вновь показало медальон.

– Ты сострадание?

О чем это он?

Круглый плоский предмет, обрамленный золотым узором, занимал всю его ладонь, а внутри вздымались клубы чего-то разноцветного. Неужто Хаара?

– Сострадание? Почему я сострадание?

И тогда Иеварус пересказал уже знакомое мне предание об Игуре и его разделенной личности.

– Поведай мне о сердце и сострадании.

Мы всю ночь проговорили о бесконечно сложном мире смертных, и при этом я не затронула и десятой доли того, как он устроен. Для меня же самой загадкой был непостижимый мир, откуда пришел он. В голове никак не укладывалось, что простой смертной довелось сойтись с божьим отпрыском, но это не мешало почему-то умиляться его наивности.

Я спросила, каков он, утес Морниар, но Иеварус не понял вопроса.

Обтирая его полотенцем, я заметила, как растяжима и упруга его кожа. Необычными оказались и волосы. Я провела пальцами по безупречно ровным прядям, что ниспадали и колыхались, точно ивовые ветви, приминая друг друга. Жесткие и в то же время гибкие, они были ощутимо тяжелы и блестели в тусклом мерцании свечи.

Палец вдруг кольнуло, и я тут же невольно отдернула руку – порез был едва заметен и даже не кровил, но пощипывал.

– Тебе больно? – спросило Семя. – Из-за меня?

Хмуро улыбнувшись, я помотала головой.

– Ничуть.

Тут он встрепенулся и вновь тронул уголки моих губ.

– Перестань, – захихикала я.

– Почему?

Нет, право, какое милое создание.

– Хочешь познать, что такое чувства? – Я убрала его руки от себя.

Семя кивнуло.

– Кто тебя прислал?

– Повелитель.

Быстро стало понятно, что расспрашивать его о Владыках не имеет никакого смысла, не говоря уже о том, что это заведомо грешно.

– Повелитель сказал, ты поможешь мне отыскать другие частицы.

Я задумалась. Кандидат для Воли пришел на ум моментально.

– Возможно, кое-кто нас с этим выручит.

Глава шестьдесят четвертая Эрефиэль

В ратном деле Рассветная Хейру не знала равных. Восемь чакрамов было у шестирукой воительницы, восемь колец, коими разила она врагов, пускаясь на поле брани в танец. Молвят, стоило ей зачать его, заходилась пляскою с нею сама кровь павших.

– Из Каселуды

Тем же днем, когда к отцу вернулось самообладание, мы направились к матери. Она ожидала в зале для аудиенций, восседая подле отцовского трона из перевитого дерева, придающего ему сказочный и неземной вид.

Долгие годы жизни то среди людей, то на утесе Морниар словно бы раскололи его надвое, обнажая такую сокровенную слабость, какой он в жизни не показал бы по своей воле.

В очередной раз мне было предложено сесть с ними, и я в очередной раз отказался, не имея ни малейшего желания ввязываться в политику. Мать в привычной холодной манере пристыдила меня, а вот отец воздержался от осуждения.

Когда наплыв гостей с дарами наконец-то иссяк, отец удалился в свои покои вместе с матерью. Для чего – можно только догадываться, хотя что-то подсказывало, он точно так же посвятил ее в цель приезда: Семя находится где-то в Минитрии. Его нужно отыскать.

Я воспользовался шансом устроить выходной и передал поручения заместителю, а сам почти весь день провел в глубоких размышлениях. Спустя несколько часов я направился в отцовские покои.

Он лежал в кровати один, без матери, в новом простом наряде и босиком, уставив глаза на полотно балдахина.

– Можно? – постучал я, прерывая его раздумья.

– Да, сын, входи, – ответил он ровным тенором и сел на кровати.

Судя по отрешенному виду, его по-прежнему терзали тяжкие думы.

– Как самочувствие?

– Как будто я впервые за десять лет очнулся от дурмана. Все кругом такое… спокойное. По привычке кажется, что стены вот-вот разойдутся, зашевелятся или еще как-нибудь оживут.

Речи того, кто доведен до крайности. У отца на душе по-прежнему лежал нелегкий груз.

– Теперь я со страхом жду своего визита на утес, – признал я.

Отец бросил на меня озабоченный взгляд. Этого вопроса мы прежде не касались.

– А ты хочешь туда?

Я пожал плечами и подошел к столику в углу налить стакан воды.

– Не отказался бы. Служить лично Верховному Владыке, верно, удивительный опыт. А уж находиться при нем не одну тысячу лет…

И вправду, а как это? Верховный Владыка… Отец так давно его знает, а я ни разу о нем не спрашивал.

– Каков он вообще?