Одиннадцатый цикл

Небо перечертили по дуге метательные копья, и теперь к ним примешались стрелы. Я содрогнулся при воспоминании, сколь убийственны эти залпы.

Затаив дыхание, я ждал. И вот копья со стрелами ударились о воздух и частью срикошетили, а частью – разлетелись вдребезги.

Можно выдохнуть. Невидимая стена – творение рук архимагов – выдержала удар.

Акары вновь сделали залп, и вновь снаряды отскочили от незримой преграды. Из тьмы зарослей сердито и нетерпеливо зароптали. Я кожей ощутил этот их рык – и тут он затих, как по щелчку пальцев. Стало не по себе. Тишина эта обнаруживала дисциплину и уважение перед вождем. Она пугала меня куда сильнее единогласного рева тысяч акарских глоток.

Тут из мрака выступила знакомая фигура – по-видимому, предводитель этой хищной ненасытной толпы. Свет факелов счистил оболочку тени с одной половины его тела.

Глаза вожака светились острым, изощренным умом. Длинные полночно-черные волосы лежали на плече. Тело покрывали набитые узоры еще темнее кожи, а лицо было украшено костяными серьгами. Поступь вожака была тверда, пока собратья беспокойно переминались за его спиной.

В левой руке акар нес круглый щит, а в правой волок за собой черную палицу.

Оружие он сжимал картинно, как бы красуясь им. Вожак умышленно добивался того, чтобы завладеть нашим вниманием, приковать все взгляды к палице. От этого действа у меня похолодело в груди. Клянусь, акар смотрел прямо на меня со стоической невозмутимостью.

Седой холм объяло безмолвие. Сколько живых душ здесь сошлось – не сосчитать, а было так тихо, что слышалось журчание ручья.

В этот миг меня настигло озарение. Вспомнились сказания о многочисленных реликвиях, изготовленных самим Кузнецом, что затеряны где-то на просторах Минитрии. Среди них было оружие, которым тысячи лет назад оделили акар. Черная Кара. Палица волочилась за вождем, словно живая сущность.

«Нет…» – ужаснулся я про себя.

Вождь приблизился к стене, обводя взглядом море замерших перед ним людей. Он стоял один – один акар на оскверненной почве, вкушавшей крови столько раз, что она позабыла все иные вкусы. Наши доспехи и сталь созданы лучшими кузнецами Клерии, в наших рядах воины, что познакомились с клинком, едва научившись ходить, и все войско являет собой верх научной мысли и человеческого развития – а вождь глядел нам в глаза без малейшего намека на страх.

Акар с выработанным хладнокровием вытянул руку и нащупал стену. Та не промялась, а лишь как бы подернулась рябью при касании, радужно переливаясь у ребра черной ладони. Он без единого слова зашагал туда-сюда вдоль незримой преграды, как свирепая пантера, давя на стену пальцами и не отрывая от нас взгляда.

В конце концов акар вновь посмотрел на меня. Он совсем молод, возможно не старше Хромы – и уже умудрился собрать под своим началом верную армию, объединить враждующие племена в один ударный кулак… Я стиснул поводья. Вождь чувствовал мое волнение. Максин был прав, он умеет играть на публику.

Молот обрушился на стену.

Тут по рядам моего войска прокатился смех. Общее напряжение дало трещину – в отличие от переливистой поверхности заслона.

– Вали домой, животное! – задавался кто-то, видя, что стена держится.

– Сломать мозгов не хватит!

– Гниль тебя разбери, дикарь!

Опять наперебой загоготали и вскинули оружие над головой, празднуя победу раньше времени.

– Мы вас не боимся!

– Не пройдешь!

Грай набирал силу – наравне с его ударами. Их грохот отдавался у меня в костях.

Акар молотил и молотил в одном ритме, покуда оружие не отяжелело сверх меры. Темп атак все замедлялся, однако вожак был неумолим и не давал издевкам и смеху себя поколебать. Смотрел он куда-то сквозь нас.

Молот громыхнул еще и еще – и вдруг тяжко рухнул на землю. Акар натужился, мускулы взбугрились, и он через силу вновь сделал замах.

– Умаялся? – съязвили из строя.

– Катись отсюда!

Я сжал поводья еще сильнее. Зефир явно это почувствовал.

Удар. Призрачную гладь стены рассекло трещиной. Хохот в одночасье утих, сдулся до напряженных смешков. По рядам со скоростью пожара пополз ужас.

Наше увядшее ликование тут же подхватила орда, но вместо того чтобы зубоскалить, акары в глуби леса забили в барабаны. Этот стук – стук сердца, звериного сердца – говорил красноречивее слов.

Молот опять грянул о стену, и появилась вторая трещина.

Вождь к этой минуте уже запыхался, но все равно продолжал вздымать и обрушивать свое оружие. Бицепс надувался под тяжестью палицы.

Вторя барабанам, враг начал что-то скандировать из недр зарослей. Громадные черные тела одно за другим двинулись на нас от опушки.

– Husa Bok Nala, Husa Bok Nala, Husa Bok Nala! – выкрикивали воители разного оттенка кожи, с разными боевыми раскрасами, разного телосложения, выплескиваясь из темноты.

На очередном ударе барьер зазвенел, будто стеклянный, и трещины увеличились.

Акарское воинство между тем набирало скорость. Великаны стискивали в руках секиры, щиты, копья, дубины, а из дальних рядов вырвались вперед подхлестнутые разъяренные туры. От одного вида этой нарастающей волны стена как будто бы содрогнулась.