Одиннадцатый цикл

Там же, под навесом, был и Максин. Его лютню зачаровали бурой краской, лишь бы хоть как-то донести воодушевляющую, придающую сил музыку до солдат.

Он извлек первые ноты – те вправду прорвались сквозь дождь и далекие громовые раскаты, хотя и хуже задуманного. Чары все равно достигли рубежей, окутывая солдат спокойствием и унимая сомнения и страх.

Проникли они и в меня. Растущую тревогу вымыло из души, умиротворяя и давая трезво осмыслить грядущее. К уверенности и покою примешался посторонний привкус – совсем тонкий, как в блюде амбициозного и увлеченного своим делом кулинара. Легонько расцвела экзотическая пряность, мягким поцелуем раскрылась чужеземная травка. Подлинное волшебство! Эта нотка придавала мелодии глубины, не перетягивая внимание на себя. Так звучала отвага.

К Музам Максин еще не причислен, но его талант все равно пробирал до мурашек. Помню, слышала о прославленном барде, что музицировал не войску, а скорее ради самой музыки. Из страсти, из внутреннего зуда, жажды играть любому, кто отважится слушать. Вот и теперь мелодия не стремилась всколыхнуть нарочно, а попросту требовала себя излить – вопреки громам с молниями и подползающему дыханию смерти.

Я огляделась. Мы находились в тылу, за спинами пехоты. Копейщики походили на скульптуры: головы скрыты под шлемами, в руках зажаты древки. Что бросалось в глаза, так это подразделение призванных в наши ряды двадцати акар. Сразу за нами ждали своего часа лучники со стрелами на тетиве, а еще дальше расположился жалкий сотенный резерв.

Справа от меня восседал на Зефире Эрефиэль. Шлем в виде ястребиной головы придавал ему царственности на фоне простых солдат. Клинок Берениэль покоился в ножнах на поясе, а на левой руке сверкал стальной каплевидный щит.

Из остальных позади были только скованный мандражом Кэссиди с горстью седоков. Из-за скользкой для конницы слякоти о конном ударе не шло и речи, зато пригодятся гонцы на верховых – организовать сообщение между флангами.

Я опять посмотрела на плоскую возвышенность, где солдаты повернули вентиль, и из цистерны заструился туман. Белые волокна изгибались и растягивались под движениями Гурика. Налицо мастерство опытного заклинателя.

Ко мне верхом приблизился Хендрикс.

– А ты точно не ошиблась? – с надеждой спросил он.

– Как я надеюсь на это! – крикнула я сквозь грозу.

– Может, лучше было выж…

Хендрикса беспощадно сорвало с коня и пригвоздило к земле метательным копьем немыслимого размера. Меньше чем за секунду.

Я обмерла, вся в его крови, ожидая, что он договорит, – но старый приятель уставил остекленевшие глаза в небо.

– Сверху! – силился Эрефиэль докричаться до передних рубежей. Это меня отрезвило.

Я посмотрела на стену Чащи, в вышину, озаренную далекой раздвоенной молнией, – и на тучу иголочек над кронами. То взмыли в небо копья, устремляясь к верхней точке дуги, а затем и обращая острия на наши головы.

Мы с Эрефиэлем были зажаты между шеренгами, и лошади под нами нервно преступали, мощно били копытом по раскисшей грязи – как и под остальными всадниками. Вонзались в землю копья, истребляя наших людей одного за одним.

Пал уже второй офицер. Его вскрик кони заглушили еще более испуганным топотом.

Гурик действовал по мере сил, разворачивая над войском простыню Хаара на манер щита. Та отныне распыляла выброшенные копья, но акары добились своего: лошадей охватила паника, первая пролитая кровь была нашей. Мы и предположить не могли, что у них найдутся умельцы и сырье для изготовления такого оружия.

Ударила молния, и тотчас моя кобыла вздыбилась, выбрасывая меня из седла в грязь.

Я вовремя подняла голову, заметила сквозь ливень ее занесенные надо мной копыта. Еле успела откатиться. Они обрушились в дюйме от меня.

Грязь была во рту, в глазах. Я скинула шлем и встряхнула головой. От жалобного лошадиного ржания у меня внутри все упало.

Вскочив, я обнажила клинок, но враг по-прежнему выжидал за полотном зелени, с чудовищной силой зашвыривая нас снарядами.

К счастью, чары Гурика выдержали, а вот от Максина уже не будет никакого толка. Я бросила взгляд на возвышение. Обязательно поблагодарю менестреля лично.

В этот миг очередное копье с треском вонзилось в их платформу, пригвоздив старика заклинателя к камню.

Бард с конвоем уже поспешно отступали.

Эрефиэль тем временем умудрился утихомирить Зефира и пару-тройку чужих коней. Кэссиди на своем, в богатой попоне, как сквозь землю провалился.

– Цела? – справился Эрефиэль.

– Цела! Помогите остальным!

– Нельзя, чтобы войско осталось без командования.

– Да скоро и войска не останется!

И вот явили себя вражеские силы – но вместо акар в первой волне наступали исполинские быки и туры.

Четверо быков с грохотом мчали на нас по грязи, а за ними шагали их хозяева-великаны. Шагали неспешно. Сверкнула вместе с молнией россыпь их блестящих агатовых глаз.

– Пли! – скомандовал Эрефиэль, и сорвался с луков залп стрел – жалкий ответ на ливень громадных метательных копий, вдобавок тщетный, поскольку враг закрылся деревянными щитами.