Одиночество

В эти октябрьские, рыжие дни
В поле холодное выйдем одни.

В поле холодное, словно тогда —

В те ненавистные сердцу года.

Снова за кладбищем стынет закат —

Красный, раскинутый по небу плат;

Те же могилы и те же кресты,

Тот же навеки отвергнутый ты.

Думаешь, можно назад повернуть?

Вновь оглянуться на пройденный путь?

Вместе считать неживые года?

Нет! Не хочу! Никогда, никогда!

«Давно вступил неумолимый разум…»

Давно вступил неумолимый разум
В свои неоспоримые права.
Молчат уста, грудь не волнуют сразу
Влюбленного смирения слова.

Не любопытство — горькое вниманье,

В себя ушедший, и надолго, взгляд…
О, пестрые смешные одеянья!
О, юности неряшливый наряд!

Как все проходит, как непостижимо

Меняется, уносится, и вот
Уж вы идете равнодушно мимо,
Ища иной, незыблемый оплот.

Спокоен шаг, уже неторопливый,

Легко в руке покоится рука,
И скорбный час вечернего отлива,
Скользит, скользит, как в небе облака.

«Ни за кого ты не положишь душу…»

Ни за кого ты не положишь душу,
Не выплачешь великолепных глаз,
Не поседеешь. За блаженства час
Свое благополучье не разрушишь.

Размеренно привыкшая дышать,

Ты, словно спелая для жатвы нива,
Что в летний день раскинулась лениво
И под серпом не хочет умирать.

Восторг и муки, все, что мир тревожит,

Твой дух не тронут, не взволнуют плоть.
Скажи, как жар и жажду побороть,
Чтоб на тебя мне сделаться похожей?

Панчево

Пустая улица легла
Геометрической прямою.
По ней течет ночная мгла
Неторопливою рекою.

В домах же комнаты тесны,

В домах же пышные перины
И задохнувшиеся сны
У ног усталости звериной;

И скука многих сотен лет

Привычная, почти родная,
Как тараканы, как обед,
Как эта яблонька худая.

«Дымки молочные над Савой…»

Дымки молочные над Саввой
Во мгле предутренней дрожат.
Зари земной, зари кровавой,
Всегда похожей на закат,
За призрачными островами
Еще глазам не отыскать.
Качает мерными толчками
Река баржу, как люльку мать.
Затягивают небо тучи,
Сжимает горло злая страсть…
С какой колеблющейся кручи
Придется снова нам упасть?

«Над рекою поднялся туман…»

Над рекою поднялся туман.
Холодком потянуло с реки.
Эта сырость прибрежных полян
И тускнеющие огоньки,

И унылый речной пароход,

Никогда не видавший морей….
Не неделю, не месяц, не год,
— О, как много несчитанных дней! —

То причаливать, то отплывать,

Замирающий слыша гудок,
И по улицам пыльным шагать,
Горьковатый вдыхая дымок,

И, вернувшись за полночь домой,

Видеть снова под утро, во сне,
Улетающий флаг за кормой
И закатное небо в огне.

«Здесь все уныло и убого…»