Одиночество бегуна на длинные дистанции

С военного мемориала им открывался вид на всю ярмарку: море огней и крыш палаток, с двух сторон ограниченное неясными силуэтами домов, чьи обитатели с нетерпением ждали, когда на следующей неделе этот разношерстный балаган уберется в другой город. Земля рокотала, и с гигантских качелей и с чертова колеса то и дело доносились отчаянные вскрикивания и визг, словно внизу расположилась армия, совершавшая перед маршем человеческие жертвоприношения.

– Пошли вниз, – сказал Колин, нетерпеливо перебирая в кармане свои монетки. – Хочу туда. Хочу залезть на Ноев ковчег.

Посасывая имбирные вафли, они прошли мимо Призрачного поезда, полного скелетов, откуда доносились девчачьи крики.

– Мы катнем монетки на номера и что-нибудь выиграем, – сказал Берт. – Это просто, сам увидишь. Самое главное – поставить пенни на номер, когда тетка не смотрит.

Он говорил с жаром, чтобы заманить Колина на дело, которое станет почти приключением, если они возьмутся за него вместе. Не то чтобы он боялся мошенничать в одиночку, вот только подозрение реже так быстро падало на двух, чем на одного мальчишку, явно собирающегося стащить то, что плохо лежит.

– Это опасно, – возразил Колин, работая локтями и протискиваясь сквозь толпу, хотя он почти что согласился. – Попадешься легавым.

Высокая, похожая на цыганку женщина со стянутыми в хвост черными волосами стояла в павильончике, где катали монеты, словно королева среди свиты. Она, не отрываясь, смотрела прямо перед собой, однако Колин, пробравшись поближе, сразу понял, что от ее взгляда не ускользает ни одно движение. Она ритмично перекладывала из одной руки в другую горсть мелочи, звон которой, хотя и негромкий, привлекал к павильончику внимание зевак. Время от времени она прерывалась и с выражением полнейшего безразличия выдавала несколько монеток мужчине в широкополой шляпе, который навис над двумя деревянными желобами и умудрялся за один раз прокатывать по четыре монеты.

– Он проигрывает, – шепнул Берт на ухо Колину, и тот понял, что так оно и было: он закатывал больше, чем доставал.

Это замечание дошло до объятого азартом мужчины.

– Это кто проигрывает? – зло спросил он, кинув еще с полдесятка монет, прежде чем резко обернуться к ним.

– Вы, – озорным голосом ответил Берт.

– Неужели? – На распахнутом макинтоше мужчины у пуговичных петель темнели пятна от пива и яиц.

Берт стоял на своем, не отрываясь глядя на него голубыми глазами:

– Да, проигрываете.

– Врешь ты все, – прорычал мужчина, несмотря на очевидное, даже когда женщина в очередной раз притянула к себе его монетки.

Берт сделал издевательский жест рукой.

– Это что, выигрыш? Да поглядите, вы же проиграли.

Все впились глазами в три монетки, грустно лежавшие между клетками, а Берт потянулся к прилавку, где мужчина высыпал несколько монет про запас. Колин наблюдал за Бертом, затаив дыхание от страха и от удивления, хотя он прекрасно знал, на что тот способен. Шиллинг и шестипенсовик, казалось, сами закатились в ладонь к Берту и тут же исчезли в обвивших их грязных пальцах. Другую руку он протянул еще к паре пенсов, но тут его запястье грохнуло о прилавок, плотно прижатое чужой рукой. Он вскрикнул:

– Пусти, урод чертов! Мне больно!

Затуманенные пивом глаза мужчины вдруг сделались ясными и вспыхнули праведным гневом.

– Убери-ка шаловливые пальчики, ворюга. Давай, гаденыш, бросай деньги.

Колину захотелось провалиться сквозь землю от стыда, и он надеялся, что так и случится, он хотел убежать и затеряться среди каруселей. Рука мужчины все сильнее сжимала запястье Берта, и его грязный кулак медленно разжимался, словно распускающиеся лепестки черной розы, пока из него не выпали монетки.

– Это мои деньги, – заныл он. – Это вы ворюга, а не я. Да к тому же хулиган. Я приготовил их, чтобы катнуть, как только доберусь до желоба.

– Я ничего не видела, – сказала женщина, чтобы не ввязываться. Эти слова разозлили мужчину, ведь ему отказались помочь.

– Я что, по-твоему, дурной?! И слепой тоже?! – вскричал он.

– Наверное, так, – тихо ответил Берт, – если хотите сказать, что я стянул ваши деньги.

Колин почувствовал, что ему надо вступиться.

– Он ничего не брал, – серьезным тоном произнес он, придав лицу наивно-честное выражение, что удавалось ему как нельзя лучше. – Я его не знаю, дядя, но скажу, как было. Я как раз проходил мимо и решил глянуть, а он положил два пенса вон туда и вынул их из собственного кармана.

– Ах вы, ворюги малолетние, – прорычал мужчина яростным голосом, хоть и выпутался из бесконечной череды проигрышей. – А ну, валите отсюда, не то легавых позову.

Берт не трогался с места.

– Я не уйду, пока вы не вернете мне два пенса. Я за них вкалывал в саду у папы, копал картошку и полол грядки.