Одиночество бегуна на длинные дистанции

Женщина перекладывала горстку монет из одной ладони в другую и равнодушно смотрела поверх голов на бурлящую и толкающуюся толпу, обтекавшую островок-павильон. Полный мрачной решимости, в надвинутой на глаза шляпе, мужчина сгреб в кучку оставшиеся деньги и смирился с участью неудачника, хотя прежде чем уйти и попытать счастья в другом павильончике, у него хватило совести оставить Берту два пенни.

– Гляди-ка, выгорело, – сказал Берт и подмигнул Колину, как бы говоря, что им удалось добыть шиллинг и восемь пенсов.

Этих богатств хватило на час, и Колин, который не помнил, что когда-либо держал в руках такие деньги, пытался спасти хоть что-то от жадных щупалец разноцветной и разноголосой ярмарки. Но деньги вольно или невольно утекали сквозь пальцы, потраченные на креветки, сахарную вату, пирожные и прочую ерунду. Они проталкивались вдоль витрин аттракционов.

– Ты должен был хоть немного сэкономить, – говорил Колин, не в силах смириться со вновь навалившейся бедностью.

– Без толку экономить, – ответил Берт. – Если тратишь, всегда можешь раздобыть еще…

И тут он замер, увидев полуодетую женщину в африканском наряде, стоявшую у кассы: ее пышный бюст обвивал питон.

Колин возразил:

– Если экономишь, то появляются деньги, и можно съездить в Австралию или в Китай. Я хочу посмотреть заморские страны. Эй, – сказал он, толкнув Берта локтем, – вот странно, что змея ее не кусает, да?

Берт рассмеялся:

– Такие змеи душат, но их пичкают таблетками, чтобы они дремали. Я тоже хочу посмотреть заморские страны, но для этого я пойду в армию.

– Ничего не выйдет, – сказал Колин, направляясь к каруселям. – Скоро начнется война, и тебя могут убить.

На нижней платформе Ноева ковчега Берт высмотрел небольшую дверцу, ведшую вниз. Колин заглянул внутрь и услышал оглушительный шум ревущих механизмов.

– Ты куда?

Но Берт уже был у середины платформы, согнувшись вдвое, чтобы его не зацепил крутившийся и прыгавший наверху мир. Колину это показалось очень опасным: один удар, если вдруг приподнимешься – и ты покойник, мозги растекутся по серому песку, и тогда конец всем мечтам об Австралии. Однако Берт обладал тонким чувством соразмерности, и поэтому Колин, несмотря на страх, двинулся за ним. Он полз на четвереньках, пока не поравнялся с Бертом и не проорал ему в самое ухо:

– Ты что ищешь?

– Монетки, – прокричал Берт сквозь грохот.

Но они ничего не нашли и быстро выбрались обратно в толпу. Оба проголодались, и Колин вспомнил, что с того момента, как он пил чай, прошло, наверное, часов пять.

– Коня бы проглотил, – сказал он.

– Я тоже, – кивнул Берт. – Но вот гляди, что я сейчас сделаю.

Из толпы показался юноша в кепке и с белым шарфом вокруг шеи, ведущий под руку девушку, поедавшую огромный кусок сахарной ваты. Колин видел, как Берт подошел к ним и сказал юноше несколько слов, после чего юноша залез в карман, отпустил какую-то шутку рассмеявшейся девушке и подал что-то Берту.

– Что там у тебя? – спросил Колин, когда тот вернулся.

Находчивый Берт показал.

– Пенни. Я просто подошел, сказал, что хочу есть, и попросил что-нибудь на еду.

– Теперь я попробую, – сказал Колин, желая внести свою лепту. Но Берт удержал его, поскольку в поле зрения находилась лишь хорошо одетая супружеская пара средних лет.

– Ничего они тебе не дадут. Надо просить у влюбленных парочек или у одиночек.

Однако одинокий мужчина, к которому подошел Колин, оказался любителем поспорить. Пенни и есть пенни. Две с половиной сигареты.

– А тебе зачем?

– Я есть хочу, – только и смог выдавить Колин.

– Я тоже, – последовал сухой смешок.

– А я больше хочу. Я с утра ничего не ел, честно.

Мужчина замялся, но все же вытащил из кармана горсть мелочи.

– Когда просишь, лучше не попадайся на глаза легавым, не то в колонию упекут.

Через некоторое время они насобирали двенадцать пенни.

– Не попросишь, не получишь, как мне моя мамаша внушает, – осклабился Берт.

Они стояли у чайной палатки с полными чашками в руках и помещавшейся между ними тарелкой с булочками и наедались досыта. Рядом чертово колесо уносило отдыхающих вверх, к облакам, и возвращало назад, продемонстрировав захватывающий и соблазнительный вид на всю ярмарку. На каждом обороте воздух оглашали истошные вопли девчонок, от которых Колин вздрагивал, пока не понял, что те кричат не от страха, а скорее от восторга.

– Вот сейчас лучше, – сказал он, ставя чашку на прилавок.