Одиночество Мередит

После двухчасовых экспериментов с расстановкой кухонной утвари я все еще не могла решить, должны ли кружки стоять в левом углу над чайником или в правом рядом с тарелками. Я чувствовала тупую боль в глазах и понятия не имела, который час. Есть не могла: мне казалось, что желудок ссохся до размеров горошины. Вылить предназначенный Фреду суп я тоже не могла, так что он покрылся морщинистой пленкой.

Раздался звонок, и я бросилась к входной двери. Я готовилась к плохим новостям, но при виде Тома с пустыми руками сердце все равно сжалось.

— Мне так жаль, Мередит. Я обошел всю улицу и ближайшие четыре, его нигде нет. Но я уверен, что он вернется. Он же домашний кот.

— Спасибо, что попытался.

Я обвела глазами пространство позади него в надежде заметить рыжий комочек. Голос у меня звучал странно: я не знала, как теперь вести себя с Томом.

— Я оставил свой номер в каждом доме. Но, слушай, я правда думаю, что он вернется. Возможно, он свернул не туда, но он сообразительный, разберется. Соскучится по тебе и захочет вернуться.

— От этой мысли мне еще хуже, — пробормотала я.

— Прости.

Том выглядел так, будто вот-вот заплачет.

— Перестань извиняться, Том. Ты ни в чем не виноват.

Я натянула рукава свитера на ладони. Сегодня похолодало — не самый подходящий день, чтобы выставлять на солнце босые ноги.

— Можно я зайду на пару минут?

— Я устала. Не могу… Я сейчас думаю только о Фреде.

— Я понял. Давай составим план. Повесим несколько объявлений, у тебя есть его фотография?

Я кивнула:

— Я только его и фотографирую.

— Понятно. Пришли мне на почту свежую фотографию, я ее распечатаю, сделаю несколько объявлений. Вернусь завтра, расширю область поиска. Зайду в другие дома. Мы найдем его, Мередит.

— Ты такой хороший, Том.

Он пожал плечами:

— Я действительно думаю, что он вернется. Возможно, он уже сейчас сидит у задней двери.

— Надо пойти проверить.

— Да, но… не сиди на кухне всю ночь, хорошо? Поспи немного. Выглядишь измотанной.

— Дерьмово я выгляжу.

— Измотанной. Послушай, ты ведь знаешь, что можешь поговорить со мной? О чем угодно. Хочешь, скажи, чтобы я отвалил и не лез не в свое дело. Я переживу. Но никогда не прощу себе, если с тобой случится что-то, что я мог бы предотвратить.

— Если я покончу с собой — ты это имеешь в виду?

Я скрестила на груди руки и просунула большой палец правой руки под левую манжету. Потерла покрытую рубцами кожу.

— А ты думаешь об этом? — Том пристально посмотрел мне в глаза. Провел руками по волосам. — Господи, Мередит. Не могу поверить, что мы обсуждаем это у тебя на пороге.

Я смотрела на него в ответ и продолжала тереть руку.

— Думаешь?

— Иногда, — прошептала я.

— Мередит…

Он потянулся ко мне, но я отстранилась. Сказала одними губами «прости» и смотрела в его грустные карие глаза, пока не закрылась дверь. Повернула замок, накинула цепочку и медленно пошла на кухню ждать Фреда.

2015

Я услышала, как что-то щелкнуло. Шаги. Затем Сэди оказалась на коленях, а ее лицо — в нескольких дюймах от моего. Я никогда не видела ее такой серьезной. Она шевелила губами, но я не могла расслышать ни слова. Я попыталась ей улыбнуться, но было странное ощущение, будто мой рот уже и так растянут и не способен вернуться в нормальное состояние. Хотя ничего не казалось мне нормальным. С прошлого месяца — с тех пор, как моя жизнь разбилась вдребезги на кухне у матери.

Я почувствовала теплую ладонь Сэди у себя на лбу, а потом ее руки с силой, но мягко нажали мне на плечи, опуская меня на пол. Ее пальцы вцепились мне в подмышки, и она медленно потащила меня из-под кухонного стола.

Как я там оказалась? Я хотела спросить ее, но слишком устала, чтобы говорить. Я не особо понимала, что она делает, но мне стало теплее, чем было до ее прихода. Под головой и вокруг ног лежало что-то мягкое.

Прошло несколько секунд, а может, и часов. Я все время смотрела в ее серьезное лицо. Время от времени она встречалась со мной взглядом, по-прежнему шевелила губами. Жаль, что я не могла ее услышать.

Она надела одноразовые перчатки, какие надевают, когда красят волосы, и достала что-то из большой зеленой сумки, которую я, кажется, раньше не видела. Мне никогда не доводилось наблюдать, как она работает. Я хотела сказать, как горжусь ею — ведь она посвятила свою жизнь помощи другим, — но не смогла вымолвить ни слова. Она что-то говорила, хотя уже не мне, а кому-то по телефону. Я почувствовала, как меня будто ужалило, и она сжала мне плечо. Поднесла мне ко рту соломинку, и я сделала глоток, ощущая, как вода течет по подбородку и одновременно в горло. Она снова переключилась на телефон.

— Я сейчас вернусь, — сказала она, и на этот раз я ее услышала.

— Хорошо, — смогла прохрипеть я.

Тело отяжелело. Где-то чувствовалась боль, я не понимала, где именно, но, по крайней мере, ощущала, что тело принадлежит мне.

Пока Сэди не вернулась, я сидела, уставившись в потолок. Она принесла подушку, мой халат — правда, надела его на меня задом наперед, — и укрыла мне ноги чем-то мягким.

— Тебе тепло?

Она стянула перчатки и снова приложила ладонь мне ко лбу.

Я кивнула.