Одинокая душа призрачного счастья. Том1 (СИ)

— Ну, и чем собираешься развлекать, пока решается моя судьба? — насмешливо спросил Ноа.

— Ты слышал наш разговор? — удивленно вскинул бровь его собеседник. — Ты действительно «сложный случай»!

— Может тогда вернешь меня обратно? Хотя бы на время, пока они решают, что со мной делать.

— Не имею на это права, — ответил Жнец и, помедлив, тихо добавил: — Но я не смогу тебя удержать, если ты, вдруг, захочешь уйти отсюда сам.

— Как же я могу уйти, если здесь нет дверей? — подавшись вперед, заинтересованно спросил генерал.

— Если помнишь, здесь не было даже стула, но ты на нем сейчас сидишь…

Ноа замер, обдумывая услышанное, затем поднялся и посмотрел на пустую стену. Переведя взгляд на зеленоглазого и уловив чуть заметный кивок, он решительно направился к каменному покрытию и… открыл несуществующую ранее дверь. В комнату ворвался солнечный свет.

— Ноа! — окликнул его Жнец Смерти. — Должен предупредить: это особое место, здесь нет времени! Боюсь, тебе не понравится то, что ты увидишь, вернувшись…

Услышав это, генерал побледнел и, не говоря ни слова, уверенно шагнул через порог. В голове была лишь одна мысль: «Эвелин…»

* * *

«Эвелин…» — подумал Ноа, всей душой желая очутиться рядом с возлюбленной, но дурные предчувствия сдавили сердце.

Оглядевшись, он понял, что находится за оградой старого кладбища, в том месте, где было принято хоронить самоубиенных. За могилками никто и никогда не ухаживал, многие из них даже не имели надгробий. У своих ног он увидел маленький свежий холмик. Надпись на камне закрывал увядший букет цветов, но Ноа догадывался, чье имя увидит на нем.

Обессиленно опустившись на колени, он откинул мусор и провел рукой по выбитым буквам. «Моя девочка покоится здесь… — подумал генерал и скупая слеза обожгла его щеку. — Прости, что обещал, но так и не сделал тебя счастливой. Прости, что не успел спасти…»

— Мы не можем изменить судьбу, смирись… — раздался тихий голос за его спиной. — Все, что случается здесь, давно предрешено на небесах.

— Что ты тут делаешь? Пришел за мной? — спросил Ноа, игнорируя слова Жнеца. — Они вынесли решение?

— Еще нет, но я должен присматривать за тобой, — ответил зеленоглазый, опускаясь рядом. — Не убивайся так, душа Эвелин только в начале пути, она еще переродится.

— Когда? — спросил Ноа и с надеждой взглянул на собеседника.

— Ты же не веришь в реинкарнацию! — усмехнулся Жнец.

— Я изменил свое мнение! — воскликнул генерал. — Так, когда она переродится?

— Ее душа сейчас там, где нет времени, поэтому никто не знает, когда это произойдет и в каком месте. А также неизвестно, какое будет у нее тело: мужское или женское. И она не будет помнить свою прежнюю жизнь… Эвелин забудет тебя… — Ноа молчал, и только играющие желваки выдавали его чувства. — Не думай, что когда-нибудь сможешь ее найти, — подвел итог зеленоглазый, положив руку ему на плечо.

— Тебе известно, как она погибла? — спросил генерал, переводя разговор в другое русло.

— Сбросилась с королевской часовни. Кое-кто хорошо постарался, приложив к этому руку…

— Я знаю, кто это был! — вскочив на ноги, воскликнул Ноа и сжал кулаки с такой силой, что побелели костяшки. — Ты покойник, господин старший советник!

— Не сомневаюсь… — чуть слышно проговорил Жнец Смерти, глядя вслед удаляющемуся генералу. Потом достал из кармана серебряный жетон и прочитал возникшее там имя: Орис…

Глава 8

Орис сидел в глубоком кресле своего кабинета и задумчиво смотрел на колыхающийся огонек свечи. Чувства притупились от выпитого эля, но мысли продолжали беспокоить помутневшее сознание маркиза.

За короткий срок он добился нескольких важных целей: стал Старшим Советником Короля, надежно укрепил статус при дворе, убрал Ноа со своего пути и, как приятное дополнение, овладел телом Эвелин, но почему-то ни удовлетворение, ни ощущение победы так и не пришло. Он даже мог предположить, что испытывает муки совести, если бы верил, что она (эта совесть) у него есть.

Как бы то ни было, потеря златокудрой наложницы его удручала, будто бы он лишился чего-то важного. Получил желаемое, но не успел им вдоволь насытиться. Мысли о девчонке, покончившей с собой, не давали покоя, она снилась ему последние несколько ночей, отчего советник плохо спал и выглядел измученным. Темные тени залегли под глазами. «Что это было? Мимолетная любовь?» — спрашивал он и ненавидел себя, потому что знал: это чувство — непозволительное проявление слабости, а он всегда мечтал быть сильным, таким же, как лишенный им жизни Ноа.

Молодой маркиз перевел взгляд на висевший на стене меч генерала. Он прикрепил его на самом видном месте, как трофей, напоминающий о последних событиях. Вид оружия его тяготил, и Орис подумывал не снять ли его оттуда и не убрать подальше, как говорится, с глаз долой — из сердца вон…

Неожиданно раздумья прервались. Его внимание привлекло какое-то движение в углу. Это было странно, советник знал, что в комнату никто, кроме него, не входил, а дверь была заперта изнутри.

— Ну, здравствуй, Орис, — послышался знакомый голос из темноты, и на свет выступил генерал.