Одинокая лисица для мажора

— Ага, отец родной и благодетель. Тебя не касается.

— То есть это он тебя к Камневым жить отправил, когда уезжал? И он же сейчас вместе с Гризли по лесам шерстит, ищет? Охереть, — он как-то невесело засмеялся и мотнул головой. — Вот это предстоит мне словить от них, чую.

— Ну так вот тебе и повод свалить по-быстрому, пока они еще не появились. А то, если попадешь между Камневым и Корниловым, от тебя и мокрого места не останется. Так что беги под защиту папашки.

Стыдно мне стало за такое с ним обращение не по-детски. Не заслужил мой мажор подобного с моей стороны. Он не ссыкло, и только благодаря ему я и жива. Вот в благодарность искреннюю и не стану ему камнем на шею вешаться. Неправильно делать ему больно сейчас? А подставлять потом — правильно? К тому же правильное поведение в общепринятом смысле не есть гарантия моей безопасности.

— Нет, Лись. Просто перестань уже, а? Да, мой косяк, что я не внес сразу ясность между нами. Прости уж, то не до того было, то сам тормозил жестко и думал исключительно членом. Но уясни теперь: мы вместе.

Мне снова стало нечем дышать, и в глазах противно защипало. Не сметь быть слабачкой! Дурак ты, Каверин, да мне за то, что уже было между нами, хочется руки тебе расцеловать твои золотые, что столько кайфа дали. А ты извиняешься. Господи, где силы-то взять вести себя и дальше как сука конченая, когда так и тянет привалиться к тебе, обнять и так все и оставить!

— А тебе в голову не приходит, что для таких заявлений нужно хотя бы согласие второй стороны, то бишь мое, — проглотив гадский удушливый ком в горле, выцедила с язвительной ухмылкой.

Глава 24. 2

— Ты согласна. Просто боишься и уперлась.

Да провались ты! Откуда же ты такой на мою голову пропащую?

— Ты так об этом говоришь, будто у меня нет для этого причин, и это просто тупой бзик вздорной малолетки.

— Причина есть. Охереть какая серьезная, мелкая. И именно поэтому одной тебе быть больше не светит.

Вот же зараза упертая! Это вместе нам нельзя! Обоим одни только неприятности светят.

— А-а-а-а, вон оно чё! — скривилась я насмешливо. — Ты типа все лямку геройскую тянешь? Не попустило еще, мажор? Так ты выключайся давай. Сам же слышал, у меня вон сколько защитников и опекающих теперь. Можешь быть спокоен и топать восвояси в свою мажорскую обычную реальность.

— Тему с уходом закрыли. А вот позвонить мне и правда нужно чуть попозже.

Сука, ну что за твердолобый-то! Он даже не злится, все мои слова от него что горох от стены, не цепляют нигде ни капли.

— Бля, да услышь ты меня наконец! — психанула я. — Ты хоть воспринял всерьез все то, что я тебе о себе рассказала?

— Безусловно, Лись.

— И тогда прикинь, чем для меня может закончиться тусня вокруг моей личности! Твой папаша такой весь из себя крутой перец, думаешь, я не просекла? И если ты был уверен, что ему нефиг делать в течение пары часов пробить Илью и найти тебя, то подумай своей дурной башкой, как он под меня рыть землю начнет, когда выяснится, почему это его драгоценный наследник взбрыкнул и решил не жениться на своей богатенькой невестушке!

— Я разберусь с этим.

Вот тут мне захотелось заорать так, чтобы кровь из ушей пошла у обоих. Но вместо этого только вдохнула глубоко и выдохнула, осклабившись пренебрежительно.

— О, ну вот как разберешься, так и поговорим, Антон! А пока свали и не засирай мне мозг, мажор!

— Нет, Лись. Кое-что я скажу сейчас. Не потом. А ты меня выслушаешь, примешь к сведению и исполнишь.

— Каверин, я командам ни хрена не подчиняюсь. У меня на них жесткая аллергия.

— Ничего, переживешь. Первое: мы вместе с этого момента и до упора, сколько земля нас носить будет. — Я гневно вдохнула, но он прикрикнул: — Рот закрыла! Второе: я разберусь со всем, как и обещал. Со. Всем. Третье: ты будешь сидеть тихо, как мышь под веником, и ждать меня. Ждать, скучать и пиздец как хотеть. Узнаю о ком-либо или увижу какого-нибудь гондона членоносного рядом — бошку отверну без выяснения сопутствующих обстоятельств. Ему. Поняла?

— Каверин… — закатила я глаза, но он меня опять заткнул.

— Поняла! — надавил он. — Все, короче. Сидишь и не отсвечиваешь. Вернусь, и обо всем еще поговорим, и сможешь мне высказать, что тебе приспичит.

Чего не случится никогда, потому что твой паморок непременно закончится, как только до конца осознаешь, что же я за гемор такой, особенно для мальчика вроде тебя.

— Не нужно мне твоих возвращений, когда же ты уже всосешь это!

— Эм-м… я не помешаю, ребята? — в кухню осторожно заглянула корниловская подружка с аптечкой в руках.

— Да ему не аптечка нужна, а в больницу! — рявкнула я на нее. — У него сотрясение его дурацкого мозга наверняка! Пусть ему уже голову починят, и свалит он!

Выйдя из себя окончательно, я пропихнулась мимо опешившей сто пудов от моего тона шатенки и поперла в свою комнату. Надеюсь, она все еще моя.

Топая через зал, даже споткнулась, увидев на диване напряженно сидящего белобрысого пацана лет пяти. Вокруг него валялись игрушки, и он вперся в меня отнюдь не дружелюбным взглядом голубых зенок.

— Ты еще кто? — рыкнула на него.