Одинокая орешина

Необычайное, глубоко трагическое событие, вокруг которого завязывается действие повести, производит на читателя ошеломляющее впечатление: в одном из сел, расположенных сравнительно недалеко от столицы республики, покончили с собой любящие друг друга девушка и юноша Асмик и Сероб. Двое семнадцатилетних. В середине двадцатого века, по соседству со строящейся атомной электростанцией… Чтобы разобраться в этом чудовищном парадоксе, ереванская газета посылает в село своего сотрудника, тридцатитрехлетнего Левона Шагиняна.

Опытный журналист легко осознает, что причиной гибели современных Ромео и Джульетты была косность мышления их односельчан. Чистое юношеское чувство стало объектом сплетен, покатившихся, как снежный ком, по узким деревенским улочкам. «Только раз поцеловались и за это поплатились жизнью», — думает Шагинян… Впрочем, в этом селе недовольные пересуды вызывала и современная одежда и даже прогулка мужа с женой по улице под руку.

Казалось бы, отношение к случившемуся могло быть только однозначным: в готовящейся газетной статье следовало открыто сказать о вреде домостроевщины, о коллективной моральной ответственности многих жителей села за случившееся, что и намеревался сделать Шагинян. Однако печатно высказать такую точку зрения оказалось далеко не просто: поступок погибших был осужден администрацией школы, их одноклассникам было запрещено присутствовать на похоронах. Задетыми оказались ведомственные интересы роно, райисполкома и других местных организаций.

Шагинян пытается осмыслить происшедшее в плане спора различных поколений. «Не знаю, не знаю, с кем мы, со старыми или с молодыми…» — раздумывает он. Однако автор смотрит на дело глубже, чем его герой. В действительности персонажи повести противопоставлены не по возрастному признаку. В строю молодежи стоит раненный в Белоруссии ветеран войны, а рядом со «стариками» оказывается начинающая приспособленка Нвард, чернившая память погибших при разборе их «антиобщественного поступка». И сразу после этого она звонила Шагиняну: «Не обижайся, пожалуйста, по-человечески я вполне согласна с тобой, но…».

Разумеется, автор не оправдывает безумного, импульсивного выбора, сделанного Асмик и Серобом, но сочувствует их готовности бросить вызов устаревшим обычаям и душевной косности, злопыхательскому недоверию к высоким человеческим чувствам. Только сражаться они должны были с высоко поднятым забралом, четко определив свою общественную позицию.

Повесть отличалась от предыдущих не только трагической напряженностью, но и более высоким художественным мастерством. Главную роль в развитии сюжета играет не столько поступок центральных героев, сколько поведение людей, их окружавших. Именно оно и является той лакмусовой бумажкой, на которой проверяется человеческая ценность персонажей повести и их способность бороться за свои убеждения. Многие из них не выдержали этой проверки — пошел на компромисс редактор газеты, отреклась от первого естественного порыва сочувствия уже упомянутая нами Нвард, послушно подчинилось приказу директора большинство одноклассников погибших. Однако два мальчика пошли на похороны. Нашла в себе мужество и подруга Асмик Гаянэ. «Если меня и надо проработать, то только за то, что я не была на похоронах», — смело говорит она при разборе так называемого «дела» погибших. После некоторых колебаний выдержал испытание и Шагинян, написавший пылкую статью в их защиту.

Повесть свидетельствовала и о крепнущем мастерстве Петросяна-психолога. Живой диалог, тонкий внутренний монолог, точный повествовательный ряд — все здесь «работает» на главную цель: показать разнообразие характеров, их неоднозначность, неодномерность. Немаловажную роль играют и символические детали, например розы, еще в начале повести мимоходом купленные и так же легко забытые Шагиняном.

Большую смысловую нагрузку несет в повести мимолетное упоминание о «Книге пути» — лебединой песне пламенного пролетарского поэта Чаренца, безвременно погибшего в конце тридцатых годов… Прожитые — и не прожитые годы… Этот грустный, стучащий в сердце мотив, напоминающий каждому человеку о том, что он должен прожить свою жизнь не напрасно, варьируется в судьбах и Асмик, и Сероба, и Левона Шагиняна, и его брата Ваграма, и Акопа, и Лилит, и редактора газеты. Все сюжетные линии повести подчинены этому мотиву, и это придает ей продуманность и цельность. «Прожитые и непрожитые годы» — это повесть-предупреждение, а вместе с тем и призыв к высокой гражданственности, к слиянию гуманизма с действием.

Повесть «Аптека Ани» (1972) стала следующим шагом в осмыслении писателем проблем жизни современной молодежи. В стремлении опровергнуть обвинения, предъявляемые порой молодому поколению: безыдейность, эгоизм, равнодушие, — пафос этого произведения. Эпиграфом к нему стало четверостишие замечательного армянского поэта Паруйра Севака:

Каждое новое поколение
в молчании мир познает.
Но лишь говорить начнет —
Старших вызовет раздраженье.