Одинокая орешина

И с последней страницы рукописного «Нарека»[50] я просто переписываю эту волнующую историю. Переписываю для всех сегодняшних и будущих армянских учителей. «Просто переписываю»: как легко ложатся слова на бумагу. Просто?.. Переписываю?.. Ну, если можете, «просто прочтите».

Вот о чем поведала последняя страница «Нарека». дошедшая до Еревана из Западной Армении.

«Погиб Тер Минас — единственный учитель в деревне. Деревня и шестеро учеников осиротели. Тер Минас пал на пороге школы от удара сабли пьяного янычара. В этот день учитель рассказывал о последней букве алфавита и просил янычар не прерывать урока, пока дети не научатся писать последнюю букву. Пьяный янычар не стал слушать и ударил Тер Минаса. Из раненой головы на каменную плиту полилась кровь. При последнем дыхании Тер Минас подозвал к себе ученика Ваграма, обмакнул его палец в свою кровь и на каменной плите написал последнюю букву нашего алфавита.

Деревня Джрасун, 1827 год. Карин. Все собрались и смотрят на последнюю букву алфавита и плачут. День был дождливый».

49

— Значит, в семь у станции метро.

— В семь? — спросила девушка. — У какой именно станции?

— Я же сказал — у «Сасунци Давида». Твоя любимая станция.

(Наверное, стоило прожить и промучиться три жизни, чтобы услышать о таком свидании на одной из улиц Еревана.

Но кто поймет нашу радость?

А сами разве мы всегда понимаем?)

Я опять у арки Чаренца.

Отсюда, сквозь эту арку, видно не только то, что перед моими глазами, — вся Армения видна: не как географическая карта или тысячу раз виденный сон, а как живая земля и страна.

Особенно отчетливо видна новая Армения, Советская Армения — последний спасенный ребенок нашей трудной истории.

Лежит, как на большом каменном подносе. Люди, незнакомые с нашей землей и историей, поразятся: откуда возникли в этих безнадежно выжженных зноем горах полные жизни дома, изумрудные лоскуты земли и сады, деревья, ломящиеся под тяжестью напоенных солнцем плодов?

Говорят, у подножия Этны живет чудо-растение, названное девичьим именем — Джинестра. Семена его будто бы сеют на застывшей лаве, и оно своими шелковистыми корнями разрыхляет затвердевшую лаву, превращает ее в конце концов в чернозем.

Джинестра, я назову тебя сестрой,
Джинестра, стану я тебе братом…

Не мечта ли это, выросшая из чаяний детей далекой, тоже каменистой земли? А может, и в самом деле живет — существует это чудо-растение? У нас его нет, никогда не было. И словами армянского поэта я призываю это растение:

Я увезу тебя в страну мою каменистую,
Я посею тебя на скале…

Было бы у нас такое растение! Было?.. Было и есть это чудо-растение, что обращает камень в землю. Это — любовь, кровь и пот твоих сыновей, мой народ, ибо в нашей трудной, горной стране они и камни превращают в землю. Вот так живет и тянется вверх последний спасенный ребенок нашей непостижимой истории. Живет нашею любовью, кровью, нашим потом…

Над головой этого чудо-ребенка развевается стяг — красный, как путь, прочерченный нашей историей, и синий — как наши надежды.

Так скажем же себе и друг другу, произнесем — как клятву: «Вырастим этого ребенка нашим потом, защитим, если понадобится, своей жизнью и кровью и будем лелеять, лелеять его».

Поставить ли здесь точку в «Армянских эскизах», которые пишутся, наверное, уже двадцать лет? Не знаю. Лет десять назад мне самому казалось, что я пришел к этой заветной точке. «Эскизы» собрались под одной крышей, были изданы на армянском, переведены. Но жизнь движется, и независимо от моей воли родились новые «эскизы», которые вы только что прочитали. Назвать все это второй книгой? Значит, может быть и третья? Не знаю. Потому что эту книгу пишу не я, ее пишет жизнь. А жизнь продолжается…

Эту книгу диктуешь мне ты, моя страна, и я всего лишь простая пишущая машинка, записывающая лента.

Значит, снова в путь.

И снова к тебе, Армения.

ПИСЬМА С ПОЛУСТАНКОВ ДЕТСТВА ПОВЕСТЬ В РАССКАЗАХ

Перевод А. Тер-Акопян

…Откуда я? Я из детства.

Я пришел из детства, как из страны.

Антуан де Сент-Экзюпери

СКАЗОЧКА, КОТОРАЯ МОЖЕТ ПОСЛУЖИТЬ ПРОЛОГОМ К ЭТИМ РАССКАЗАМ

Где теперь мой прошлый год? — спросил меня однажды сынишка. — Давай сходим к нему в гости.

Он только что разбил самое любимое зеркало своей мамы (вообще-то у нее было четыре самых любимых зеркала, но это так, между прочим), а я ему долго и нудно объяснял, что он уже взрослый парень, вот если б в прошлом году разбил зеркало, это ладно, куда ни шло, ведь в прошлом году он был еще маленьким, не соображал, что творит…

Черные глазищи сынишки стали при этих словах еще больше. Он подумал-подумал, да и задал свой удивительный вопрос: «А где теперь мой прошлый год?»

И мне пришлось сочинить сказку о прожитых человеком, канувших в минувшее годах.