Одинокие думы

В молчании Божием мы побеждаем магию, разоблачаем то, чего нет; сознаем, что Тот, КТО ЕСТЬ, ближе к нам, чем это «не есть», норовящее встать между Ним и нами.

Бог присутствует там, где присутствую я. Если есть я, есть и Он. Зная, что я есть, погружаясь в себя, в неопределимое «есмь», я открываю свое самое глубокое «я». Оттуда, из этого центра, я приобщаюсь к бесконечному «Аз Есмь», к имени Вседержителя.

Познавая себя в безмолвии, я не копаюсь в себе, а проникаю в тайну неуловимого для слов и понятий истинного «я», своего лика. Тем самым я приобщаюсь к молчанию Бога, Его «Я».

Благодать Христова приобщает меня к «привитому слову» (insitum verbum**), живущему во мне Христу. Vivit in me Christus***. Это приобщение в любви дает знание, дает опыт - сокровенный, непостижимый, но несказанно достоверный.

«Зная» во мраке веры, просвещенной духовным ведением, что мы - дети Божии в Сыне Божием, мы постигаем великую тайну нашего пребывания в Боге и Его пребывания в нас. Сами не ведая как, мы проникаем в приводящую в трепет драгоценную истину, что Бог извел нас из Себя, из бездны Своего неисчерпаемого Бытия; что Он облек нас светом истины, очистил огнем любви, соединил силою Креста со Своим возлюбленным Сыном. «Сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему» (Быт 1, 26). «Из чрева прежде денницы подобно росе рождение Твое» (Пс 110, 3).

Великий Боже, Отец всего сущего, Твой неиссякаемый свет для меня - мрак, а беспредельность - пустота; Ты любишь меня в Себе и из Себя вызвал меня к жизни. Я - преходящее отражение Твоей вечной и неистощимой реальности. Если бы Ты не держал меня в Сердце Твоего возлюбленного Сына, я не познал бы Тебя, потерял бы Тебя во мраке, исчез в пустоте.

Отче, Тебя неведомого люблю, к Тебе невидимому припадаю; согрешил пред Тобою, но Тебе предаю себя, потому что Ты любишь во мне Своего возлюбленного Сына. Ты видишь и обнимаешь Его во мне, потому что Он стал во всём мне подобным - добровольно, из любви, возведшей Его на Крест ради меня.

Как Иаков в одеждах Исава, я прихожу к Тебе, облекшись в Иисуса Христа, в Его драгоценную Кровь. И Ты, Отче, пожелав быть незрячим, остаешься во мраке великой тайны - откровении Твоей любви. Ты простираешь над моей головой Свои руки, благословляя меня, как и Твоего единственного Сына. Ты восхотел видеть меня только в Нем. Для Тебя я реальнее, чем для себя, ведь мое греховное «я» - еще не я сам; не то, что Ты обо мне задумал, а то, что я задумал о себе. Ныне, Отче, я отрекаюсь от себя и прихожу к Тебе в «Я» Твоего Сына. Его Святое Сердце овладело мной и очистило меня от грехов. Он приводит меня к Тебе. Куда? В святилище Своего Сердца, которое - Твой чертог, Твой храм, то Небо, где Тебе поклоняются святые.

XVIII

Я должен позвать по имени Того, Кому поклоняюсь, с Кем вместе безмолвствую, ибо и Он произносит в Своем безмолвии мое имя. Он один знает меня таким, каким я знаю Его. В тот миг, когда Он позовет «Сын мой», я открываю, что Он - «мой Отец». Во мне это - действие, в Нем - Ипостась. Действие во мне - это движение во мне Его Лица, Его Духа, Его Любви. Двигаясь, Он увлекает за Собой и меня, и я оживаю; я пробуждаюсь, понимая, что «я есмь», и взываю: «Авва, Отче».

Но я не отец себе и не могу из пустоты молчания окликнуть себя: «Сыне». Я не могу ощутить близость Божию, разбудив самого себя. Обращаясь к себе, я слышу только мертвое эхо. Я не проснусь, пока меня не позовет из мрака Тот, в Ком мой свет. Из мертвых восставляет только имеющий в Себе Жизнь. Пока Он не зовет меня, я мертв и мое молчание - молчание смерти.

Но стоит Ему произнести мое имя, как мое молчание наполняется неиссякаемой жизнью. Я знаю, что я есмь, и мое открытое Отцу сердце вторит Ему эхом вечности.

Моя жизнь в том, чтобы слушать; Его - в том, чтобы говорить. Мое спасение - слышать и откликаться. Поэтому я должен жить в тишине. Мое спасение - в безмолвии. Моя душа и души других людей - вот угодная Богу жертва.

Душа посвящена Богу, если внимает Ему вся целиком. Поэтому мое безмолвие, освобождая меня от вещей этого мира, посвящает Богу и их, и мою собственную душу. Эта жертва угодна Богу. О, если бы я и других смог научить тому же безмолвию! Богопознание выше всесожжений*.

Внутреннее безмолвие недостижимо без милосердия и смирения.

Обыденные представления этого не вмещают. Вот почему все взыскующие святости кажутся такими странными. Подойдя к ним с привычной меркой, мы скоро поймем, что ошиблись. Святые - вне наших мерок и бывают только сами собой. Их любит Бог. Он один знает их тайну, слишком сокровенную, чтобы открыть ее кому-то еще. Люди же обычно не платят святым ни любовью, ни уважением.

Сколько бы мы ни узнавали о святых, прежде и превыше всего мы почитаем в них тайну целомудрия**, тайну жизни, сокрытой в Боге***.

XIX

«Выслушаем сущность всего: бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом всё для человека» (Екк 12, 13).

«Высоту неба и широту земли, и бездну и премудрость кто исследует?» (Сир 1, 3).

«Полнота премудрости - бояться Господа; она напояет их от плодов своих» (Сир 1, 16).