Одинокий орк: Странствия орка; Возвращение магри

С этими словами Уртх стащил с бесчувственного тела рубашку. На шее на кожаном шнурке болтался какой-то амулет. Он сбился, соскользнув на спину, и Уртх не стал его поправлять — он чувствовал заключенную в нем силу. Какой бы ни была, сейчас она могла только помешать. А вот крошечный медальончик на золотой эльфийской цепочке лучше снять… Уртх стащил его с шеи Брехта и сунул к остальным вещам. Взгляд невольно скользил по шрамам и татуировкам, покрывавшим плечи, руки и частично грудь больного. Шаман «читал» его тело, как раскрытую книгу. Та-ак, младший сын в семье… Никакого посвящения не проходил, разве что несколько лет назад принес присягу… Старшие братья погибли в войне за Золотую Ветвь совсем недавно — говорящие об этом шрамы еще свежие… Потомственный воин из древнего рода (что, впрочем, видно по его внешности, ибо орки разных каст отличались друг от друга ростом и телосложением)… Знаки, повествующие о деяниях славных предков, отсутствуют, но это понятно: младшим детям их не накалывают. По традиции все надежды орки возлагают либо на старшего ребенка, либо на единственного сына в семье. А этот явный последыш… За Золотую Ветвь не воевал — нет ни одного знака, — но какое-то время был связан с орками-изгоями в одном из человеческих государств… И больше ничего — разве что два-три обычных шрама, полученных в стычках. Молодой парень, лет сорока. [4] Еще даже и не начал как следует жить…

Наносить на кожу Брехта магические символы было одно удовольствие, и не только из-за того, что на нем было мало татуировок, которые в этом деле только мешались. Уртх редко видел такие прекрасные тела — красивые, сильные. Нет, конечно, среди представителей касты воинов встречались орки выше ростом и шире в плечах, но такие… В молодости Уртх и сам был неплох, но сейчас испытывал зависть: эх, ему бы в свои года выглядеть так, как этот парень… Это надо же — справиться с драконом голыми руками! Уртх уже догадался, с кем столкнула его судьба. Странная троица — одинокий орк, юный эльф и девушка-оборотень с белыми волосами — была слишком приметна, чтобы сейчас он ничего не понял.

Наконец последний знак был нанесен, и Уртх двумя пальцами зажал порез на запястье девушки, останавливая кровь.

— Все, — промолвил он, чувствуя себя непривычно усталым, словно весь день без отдыха таскал тяжести, — больше я пока ничего не могу сделать. Будем ждать!

— Чего? — встрепенулась Сорка.

Уртх пожал плечами. Тело Брехта было в порядке, разум и душа, насколько он видел, тоже, а вот дух… Драконья кровь заштопает дыры в ауре, но, пока этого не произошло, нельзя понять, получилось ли у него что-нибудь и что делать дальше.

Переводя дыхание, он сел у стены, рассматривая девушку и юношу. Сорка возилась с рукавами своей рубашки, пытаясь не запачкать их кровью из свежего пореза, а Льор сидел возле костерка, обхватив колени руками и стараясь занимать как можно меньше места.

— Ты был рабом? — спросил у него Уртх.

Юноша вздрогнул:

— Откуда вы…

— У тебя волосы коротко обрезаны — специально, чтобы всем был виден ошейник. И кожа слегка стерта. Как ты попал к Брехту? Он тебя купил?

Льор помотал головой, глядя на языки пламени.

— Он спас меня от изнасилования, — сказал он спокойным голосом.

Уртх тихо покивал своим мыслям. Мальчишка действительно очень красив, даже по меркам светловолосых, грациозен, как девушка, и вполне мог заинтересовать какого-нибудь любителя экзотики. По традиции мнение рабов в таких делах никого не интересует, а рабов-нелюдей — тем более.

— Ты был…

— Танцором. — Юноша поднял голову. — Хотите, станцую?

— Станцуй, — тут же откликнулась Сорка, которая наконец-то справилась с рубашкой и затянула талию поясом.

— Только без музыки…

— Ничего, — усмехнулся Уртх, — у меня богатое воображение.

Одним движением скинув рубашку и разувшись, Льор замер на коленях перед костром, остановившимся взглядом глядя на огонь. Потом его руки пришли в движение. Сначала ожили пальцы, потом — кисти, потом понемногу движение поднялось до плеч — так пламя постепенно пожирает кучу хвороста, начинаясь с робких язычков. А потом юноша взвился вверх одним плавным движением и закружился у костра, еле касаясь босыми ногами каменного пола.

В пещере сразу стало тесно. Уртх отодвинулся, чтобы не мешать танцору, который выделывал немыслимые по легкости и грации па. В какой-то момент старый орк понял, что самым естественным аккомпанементом для его неистовой пляски будет треск, рев и гудение лесного пожара, когда он валом катится по земле, захватывая ее мах за махом. На этот танец тоже можно было смотреть бесконечно, как на пляску настоящих языков пламени, и орк почувствовал нечто вроде разочарования, когда, замедлив темп, через несколько минут Льор опустился на колени. Последний раз взметнулись руки, по стройному худощавому телу прошла судорога — и костер погас. Тяжело дышащий танцор уронил голову на колени, сжимаясь в комочек.

— А ты неплохо двигаешься, — в наступившей тишине раздался хрипловатый, как спросонья, голос.