Одинокое сердце

— Она моя, — Вик не изменил тона, игнорируя бас друга.

— Оставь девчонку в покое! — прогремел Боб и треснул кулаком по столу.

Приложи он еще немного силы, и от удара потрескалась бы столешница. Никольский усмехнулся, поворачиваясь к другу.

— Боб, я сказал, что она моя. Это значит, что Мара будет со мной, не зависимо от того, что ты думаешь по этому поводу. И если тебе больше нечего со мной обсудить, то я поехал.

— Вик, — чуть тише, но с прежним рычанием произнес Громов, — ты ее обидишь. Ты сделаешь ей больно. Она и так пострадала сильно в прошлом. О ней нужно заботиться, носить на руках, а не заставлять таскать эти дурацкие туфли. Ты ведь даже не знаешь, через что она прошла.

Никольский задумался. В первые дни он обращал внимание на ее внешний вид, который в принципе соответствовал стандартам компании, но небольшая хромота преследовала девушку. А после того, как он рассмотрел в ней ту самую личность, которой теперь дорожил и желал обладать, все ее блеклые костюмы отошли на задний план. Он видел лишь ее лицо, мягкую улыбку, бездонные глаза с искорками.

— Тебя беспокоят ее туфли? — наигранно удивился мужчина. Роберт что-то проворчал себе под нос. — Боб, я понимаю, что вы в прошлом были знакомы. Ты учился у ее отца. Но она больше не маленькая девочка, которая сломала тебе нос. Сейчас она работает на меня. И если бы ее не устраивало это, Мара давно бы ушла.

— У нее терпения вагон и маленькая тележка, — резко отозвался Роберт. — Она терпит тебя, Вик.

— Не думаю, — пожал плечами, поднимаясь со своего места.

— Значит, не послушаешь меня?

Никольский покачал головой.

— Я уже ответил тебе, — вместо того, чтобы злиться на Роберта, Виктор хотел рассмеяться. — Маргарита Некрасова моя. И это не обсуждается.

— Если ты ее обидишь, то я буду вынужден защищать Мару, — неприкрытая угроза звучала в раскатистом словно гром голосе друга.

— Договорились, — с ухмылкой на губах произнес Вик и покинул офис Громова.

Направляясь на парковку к своей машине, Виктор пытался понять, почему все обернулось так. Раньше бы он сдался, наплевав на женские чувства. Не получилось, значит так и должно быть. А теперь он превратился в одержимого мальчишку, готово подраться с другом за ее сердце. И если им придется сойтись в настоящей драке, то Вику не пережить. Боб не оставит от него и мокрого места. Огромными кулачищами он перемелет его кости, вырвет сердце и растопчет его. Впервые Никольский был готов бороться за себя. Не спасать чужие жизни, не управлять другими людьми. Не покупать женскую любовь, хотя любви там и подавно не было. Он наконец-то захотел что-то для себя. И никакие угрозы от Громова не помешают ему добиться поставленной цели.

Заводя мотор, Виктор хотел поскорее вернуться в офис, встретить там Мару, услышать ее тихий спокойный голос. Возможно, немного поспорить, случайно коснуться. Ощутить ее дрожь, ее тепло. Накрыть ее губы нежным поцелуем. Такая как она заслуживала, чтобы наслаждаться, дарить, а не брать. И он одарит девушку своим вниманием, лаской, подарками. Но возьмет в ответ немного больше. Не только ее тело, но и душу. Она будет его вся, без остатка.

Глава 33.

Никольский вернулся в дурном расположении духа. Попутно бросил несколько резких замечаний, отчитал Инну за задержку с отчетами и выдал мне кучу заданий на ближайший день.

Поспешно записывая за ним каждое слово, я чувствовала, как между нами неожиданно выросла стена. Высокая, бетонная, которую не пробить взглядом. Холодные слова, твердый голос, пустые глаза. Вот что теперь было между нами.

Задумавшись, я начала искать причины в себе, но так ничего и не обнаружила, с трудом выполняя задания босса, пока он срывался на своих подчиненных. Виктор устроил срочное собрание для руководителей отделов, отчитал каждого, загрузил работой и выпроводил прочь. Целый день в приемной было суетливо и шумно. К Виктору выстроилась очередь сотрудников, которые обреченно вздыхали, переступая порог его кабинета.

— Давно у нас такого не было, — прошептала Инна, провожая взглядом главного бухгалтера, покидавшую обитель Виктора со слезами на глазах.

Вечером, когда по привычке задержалась на работе, выпроводив секретаря домой, я боязливо постучала в дверь начальника, намереваясь устроить тому допрос с пристрастием.

Но меня проигнорировали. Точнее, просто выпроводили прочь в довольно грубой форме. Виктор огрызнулся и указал на дверь, стоило мне появиться перед ним и начать говорить.

Со словами «не твое дело», он вернулся к новому планшету, просматривая очередные отчеты, которые сыпались сегодня из всех отделов. Я молча покинула кабинет, забрала сумку и вернулась к себе.